Душа дышит носом, считают в Московском музее парфюмерии
Московский музей парфюмерии расположился в старинном особняке на Арбате и внешне ничем не выделяется среди прочих местных достопримечательностей. Но эта внешняя скромность обманчива: в отличие от недавно открывшегося Большого музея парфюмерии в Париже, где акцент сделан на мультимедиа-проектах, на Арбате посетитель найдет настоящую, обширную библиотеку запахов, на профессиональном языке – «осмотеку» (более 60 000 флаконов духов – старинных, винтажных и современных). Сегодня в мире насчитывается всего три осмотеки, включая московскую, – одна находится в Версале и была основана в 1990 году Жаном Керлео, вторая – в Петербурге (при Санкт-Петербургском музее парфюмерии, собрана Элиной Арсеньевой в 2012 году), третья – московский проект, созданный Тимуром Саратовым, выпускником института телевидения Останкино (МИТРО) два года назад.
В столичном музее гостей ждут экскурсии-дегустации, в ходе которых можно «послушать» духи Эрнеста Бо, Паскаля, Эме и Жака Герленов, Жана Депре, Эдмона Рудницки, Франсиса Куркджана, Франсуа Коти, Поля Ваше, Сержио Момо и других знаменитых парфюмеров. И масса приятных во всех отношениях открытий: во время лекции предстоит узнать, например, что «вкусный» аромат для «Макдоналдса» разрабатывала компания Estee Lauder, что Chanel № 5 20-х годов прошлого века имел совершенно иной запах, так как тогда в него входила натуральная амбра (позже ее заменили на синтетическую), или что крышечка (стоппер) флакона имеет форму изумрудной огранки (октагон)… Помимо экскурсий историки проводят семинары, парфюмеры устраивают мастер-классы.
Музей состоит из нескольких отделов-структур. Во-первых, отдел публикации – это собственно то, что видит посетитель на Арбате (залы, где можно потрогать и «послушать» флаконы и ароматы). Во-вторых, сердце музея – его хранилища (бывшие промышленные помещения в городе Железнодорожный, переоборудованные под лаборатории и архивы). Тут всегда поддерживается необходимая температура (+17 °С), влажность (75%) и круглосуточно дежурят лаборанты. Раз в полгода духи должны «взбодриться», поэтому ревизор или лаборант поворачивает флаконы на 45 градусов.
«Знаете, какой кошмар преследует меня во сне? Что в хранилище сломались термометры и барометры, – смеется Тимур Саратов. – А кроме шуток, хранить духи крайне сложно. Они ведь живые – устают, болеют, нуждаются в покое и иногда в реанимации. Вскрытый флакон у нас можно «послушать», но итоговая его судьба – гибель. Вскрывать старые духи – это как резать на куски картины».
По словам Саратова, чтобы музей бесперебойно работал на протяжении 50 лет, необходимо в идеале иметь в хранилище не менее чем 18 экземпляров каждого флакона-аромата одного наименования. И это при условии, что их просто будут выставлять в витрины для демонстрации, не вскрывая и не «слушая»! Только если существует 19-й флакон, сотрудники музея решаются достать его из хранилища, чтобы ввести в дегустацию в отделе публикации.
Еще одно пространство, входящее в музей, – территория коворкинга на втором этаже. Здесь пьют чай и ведут философские беседы, играют на барабанах и на гитарах, поют, рисуют и пишут эссе, а по выходным собирается клуб коллекционеров антиквариата. «Самые вдохновившиеся и творческие посетители могут попасть в нашу святую святых – в мезонин, в Арт-фабрику, – поясняет Саратов. – Ее прототипом послужила «Фабрика» Энди Уорхола. У нас тот же принцип: нужно место для творчества – приходи и твори».
Московский музей парфюмерии – частный проект, но это не бизнес. «Мир человека-потребителя (ну или бизнесмена, если так привычнее) заканчивается на пороге нашего музея. На всей территории действуют нормы второго типа личностей: человека-созидателя», – объясняет Никита Сучляев, ревизор фонда. И это не пустые слова. Музей построен как сообщество друзей, как клуб по интересам. Все, что необходимо для жизнедеятельности осмотеки, происходит по дружбе: один друг предоставил помещение на Арбате (частная собственность), другой – владелец клининговой компании и помогает обеспечивать чистоту как в отделе публикации, так и в хранилище).
«У нас нет сотрудников – только соратники. И, например, лицо музея, модель Данила Поляков, – тоже мой друг, – говорит Тимур. – Однажды я позвонил Даниле: «Ты понимаешь? Понимаешь, что делают запахи с людьми?» Он ответил: «Еще бы!» Я ему: «Хочу, чтобы это показал миру ты. Что скажешь?» – «Скажу, что это очень круто!» Так родился самый первый этюд-фантом, в котором Данила Поляков подносит к носу флакон Шанель № 5, закрывает глаза, а открывает их уже Мэрилин Монро». Фотоработы с Данилой Поляковым в разных образах, снимки, которые в обычном бизнес-мире назывались бы рекламной кампанией, украшают стены музея, «иллюстрируя» запахи.
К созданию Музея парфюмерии Тимур, по его собственным словам, шел с самого детства. «Я часто лежал в больницах и мечтал в основном о возвращении домой. А самое драгоценное и желанное для ребенка – это почти «контрабандный» запах дома, – вспоминает Тимур. – С моим главным парфюмерным «союзником» Никитой Сучляевым мы познакомились в рошалевской больнице. Я ему рассказал про запахи, и он меня сразу услышал. В конце беседы мы домечтались до того, что когда у нас будет свой собственный музей, то мы там сделаем магазинчик, где любой человек сможет приобрести немного нужного ему запаха, а на вырученные деньги мы будем покупать еще больше запахов. Так и вышло».
Планы у Тимура Саратова самые грандиозные – собрать в хранилищные фонды московского музея всю ольфакторную (то есть обонятельную. – Прим. ред.) память человечества. «Душа человека дышит не разумом, не интуицией и даже не чувством. На самом деле, она дышит носом. И лишь благодаря этому рождаются чувства, фантазии, иллюзии, воспоминания, – говорит Саратов. – В нашем музее парфюмерии нет волшебников, волшебники были до нас, те великие парфюмеры, которые и придумали разливать память человечества во флаконы. А мы просто стараемся сохранять эти флаконы и давать возможность любой душе прийти к нам и отыскать свой».
