Питер Марино: человек, который построил моду
Двери лифта распахнулись, и я направилась к выходу из небоскреба, который располагался на углу 57-й стрит и 6-й авеню. Тут на мгновение передо мной возник человек, ради которого я прилетела в Нью-Йорк. Питер Марино – знаменитый интерьерный декоратор, оформитель бутиков Chanel, Dior, Louis Vuitton, Armani и проч.
Я только что была в его офисе на 36-м этаже, где помимо всяких разных произведений искусства (например, скворечника, декорированного расстегнутой мужской ширинкой как раз в месте, откуда вылетает птичка) висит его фотопортрет в полный рост, в черной коже и полицейской фуражке. В лифт Марино входил в точно такой же униформе, только без темных очков.
Лицо простого поволжского крестьянина в сочетании с крутым садомазоприкидом делало его невысокую, с брюшком фигуру слегка комичной. Впрочем, дело было накануне Хеллоуина, Нью-Йорк был полон фриков. Если бы не зверское выражение этого самого лица, я бы бросилась ему на кожаную грудь. Официальное интервью было запланировано на следующей неделе. Но через два дня начался ураган Сэнди, и стало не до разговоров…
Питер Марино – успешный бизнесмен: в его архитектурном бюро работает 150 человек. 2011 год был лучшим в истории фирмы: бюро одновременно вело 100 проектов, бюджет любого – от $10 млн. И в то же время Питер Марино – человек-бренд. Даже его сайт структурирован так, чтобы было понятно, с чем (и с кем) мы имеем дело. На сайте три раздела: работы, личность и контакты. Эффектный имидж не менее важен, чем архитектурная практика.
Нельзя сказать, что в наше время это такая уж редкость: мы живем в эпоху архитекторов-звезд. Есть звезды «Норман Фостер» и «Заха Хадид». Обычно звездный образ предполагает интеллектуальный подтекст: Притцкеровскую премию, левые взгляды, твидовый пиджак, черное платье, чтение лекций в университете. Именно такому человеку доверяют девелоперские проекты в миллионы долларов. Но разве можно доверить деньги парню в косухе, похожему на актера порнофильма?!
Марино выглядит именно так. Круглый год ходит в кожаных штанах и майках. Летом, когда в Нью-Йорке жара, надевает кожу на шнуровке по бокам – для естественной вентиляции. С его дресс-кодом постоянно возникают истории, как в случае с открытием магазина Zegna в Нью-Йорке. Afterparty было запланировано в престижном и консервативном University Club, который ведет историю аж с 1865 года. Менеджеры Zegna вначале позвонили в клуб: «Это прием в честь нашего архитектора, он обязан быть. Вы, кстати, никогда не видели, как он одевается?» Фотографию Марино разослали всем членам клуба для одобрения, только после этого событие состоялось.
Питер Марино первым из архитекторов начал строить собственный образ по законам поп-арта, а не, условно говоря, высокого искусства. И преуспел. Если, скажем, Рэм Кулхас придет на показ коллекции Prada, чей флагманский магазин сделал в Нью-Йорке, его, скорее всего, посадят в третий ряд. Никто не узнает Джеймса Карпентера, отвечающего за переделку магазинов Gucci. А колоритного Марино ловят в фокус фотографы. В сообществе haut couture, сплошь состоящем из красавиц и честолюбцев, он торчит как аршин и виден за версту.
Питер Марино не всегда был так разнузданно (или расчетливо) театрален. В юности он носил джинсы и майки, в 30 лет – итальянские костюмы. Когда ему было 50 и он проходил плановый медосмотр, врач огорошил его вопросом: «Если бы вам осталось жить полгода, чем бы вы занялись?» Он ответил, что начал бы ездить на мотоцикле и играть в теннис. Ничего страшного с его здоровьем тогда не случилось, но вопрос его, похоже, задел: Марино пересел на мотоцикл, сменив заодно и гардероб, начал играть в теннис и месяц в году катается на горных лыжах в Аспене, где у него дом.
Он учит своих подчиненных («детей», как он о них говорит) «быть или ниже, или выше среднего уровня. Люди, которые боятся жить, держатся толпой. В толпе они чувствуют себя в безопасности. Но это не для меня. Я в толпе задыхаюсь».
Его детство прошло в Квинсе. Он родился в 1950-м в итальянской семье: отец работал на оборонном заводе, мать была секретарем в Merrill Lynch. Семья была далека от искусства, поэтому желание Питера изучать в Корнелльском университете именно «арт» семья встретила прохладно. Отец настаивал на точных науках – архитектура стала компромиссом.
В начале 1970-х молодой архитектор попадает на «Фабрику» Энди Урхолла. Первым его проектом было оформление квартиры художника. Затем Марино декорировал апартаменты Ива Сен-Лорана и Пьера Берже. Потом семейство Прессман, владевшее магазином Barney, начало подыскивать архитектора для обновления своих универмагов и пришло на «Фабрику»...
«Надо понимать контекст, – объясняет Марино. – Это сейчас люди говорят: «О, давайте сделаем новый магазин, это так круто!» Но в 1970-е декорирование бутиков считалось последним делом, бесславным концом архитектурного бизнеса. Ни один серьезный архитектор близко бы не подошел к магазину готового платья. Фактически я был первым, кто начал заниматься этим всерьез. И это дало старт моей карьере».
Работая над Barney, Марино нашел единомышленников: в Милане он встретился с Армани и Карлой Фенди, в Париже – с командой Hermès. В 1990-е он делал магазины Calvin Klein и Donna Karan. А потом начался его «роман» с Louis Vuitton, который длится уже 17 лет. Он не жалеет ни дня, что оказался втянут в мир моды: «Там столько красоты, это такой мощный синтез искусств. Они редко достигают завершенности, какая есть, например, в живописи, но гуманистический пафос моды для меня очевиден».
Что же такого чудесного привнес Марино в оформление бутиков? Он сделал их гораздо больше по площади (полторы тысячи квадратных метров вместо привычных ста пятидесяти), отошел от темной гаммы, допустив внутрь естественный свет («Женщина дойдет до понравившихся туфель и по разбитому стеклу, но ей нужен свет, чтобы их разглядеть»). И впервые начал вешать в интерьерах работы ведущих современных художников, тем самым уподобив магазины музеям. В этих пространствах исчезают звуки улицы: на полу – мягкие ковры, все двери открываются и раскрываются бесшумно, лифт скользит без видимых усилий. Примерочные комнаты расположены наверху и производят впечатление совсем уж домашних уютных пространств. В этих магазинах нет ничего нарочитого, но они создают ощущение безопасности, комфорта, изобилия и безмятежности. «В его декоре есть нечто возвышенное», – говорит исполнительный директор Chanel Морин Чике.
И еще Марино чувствителен к социальным реалиям: если он делает магазин Loewe в Испании, где 20% безработицы, бутик получается очень сдержанным. Сам он более прочего гордится магазином Chanel в Токио: его фасад работает как гигантский телеэкран снаружи и выглядит как прозрачное стекло внутри.
Сегодня треть заказов его бюро – магазины. Именно они составляют основу финансового благополучия, так как крупные бренды имеют долгосрочные планы по открытию новых торговых точек по всему миру, и на ближайшие пять лет мастерская Марино обеспечена работой.
Еще треть заказов – многоквартирные дома, музеи, театры, отели, рестораны. Треть – то, что называется резиденциями: сверхдорогое и престижное частное домостроение. Среди клиентов – Бернар Арно, ювелир Лоренс Граф, эмир Катара, владельцы Samsung.
Его стиль в оформлении частных пространств нелегко определить, потому что Марино умеет быть разным. Он с одинаковой легкостью делает «французистые» интерьеры с мелким цветочным узором по стенам и вольтеровскими креслами, и квартиры в духе нью-йоркского ар-деко, и дома со сплошным остеклением фасадов, главное украшение которых – вид из окна на горы.
Он любит современное искусство и не боится шуток в духе поп-арта: это когда, например, к классическому мраморному камину приставлены пилястры из огромных стеклянных бусин. И еще он ценит разные дорогие фактуры: кожу, экзотические шпоны, стекло. И эффектные акценты, например ванные комнаты, от пола до потолка отделанные гигантскими мраморными полосатыми слэбами.
Проектировать дома – сложнее всего, считает Марино. Это Карл Лагерфельд может свободно импровизировать, уверяя всех, что его рисунки и есть стиль Шанель. Интерьерный декоратор такой свободы маневра лишен: его заказчики ожидают, что частные дома будут продолжением их самих, не декоратора. «Особенно трудно с первым домом. Это как первый секс: «девственные» клиенты должны быть готовы, что им сделают больно. Кроме шуток, я стараюсь таких заказов избегать».
Обычно он советует заказчикам представить, что речь идет о восьмой по счету недвижимости. «Чтобы они меньше беспокоились. Как правило, им становится все равно на пятом объекте: они не рефлексируют – им просто весело». И в этот момент кажется, что Марино говорит о себе: это он не сильно обременяет себя рассуждениями, он просто играет в интерьерный дизайн, ему fun.
Фото: Camerapress / East-News
Из архива «Как потратить»
