45 лет у руля: интервью с главным «алхимиком» часовой индустрии
Один из ветеранов швейцарской часовой индустрии, Жан-Клод Бивер трудится в ней 45 лет. Свою карьеру он начал в бренде Audemars Piguet, затем в 1981 году на пару с бизнес-партнером Жаком Пиге приобрел и возродил из небытия Blancpain, в 1992 году они продали этот бренд Swatch Group и, оставаясь главой Blancpain, Бивер взялся еще и за развитие Omega. А в 2004 году он стал совладельцем малоизвестной марки Hublot и превратил ее в один из самых модных и передовых часовый брендов, который в 2008-м вошел в состав LVMH Group. В 2014 году Бивер возглавил часовое направление этой группы и отвечал за стратегию развития Hublot, Zenith и TAG Heuer. А сегодня в свои 70 лет остается неисполнительным президентом этих трех брендов и дает интервью уже в заслуженном статусе «легенды».
О выставке Baselworld, технократии и дружбе
В 2019 году была моя 45-ая выставка Baselworld. Ее эволюция просто огромна, потому что отражает эволюцию всей индустрии. В первый раз участвовал в Baselworld 1974 году и тогда экспозиция часов была лишь частью большой швейцарской коммерческой выставки. Фермеры со всей Швейцарии съезжались на нее, чтобы посмотреть новое оборудование для дойки коров. В полдень здесь жарили сосиски на гриле и их запах шел по всему павильону, под них здесь пили пиво и распевали песни.
Да и сами бренды отличались от себя сегодняшних, так как у каждого тогда был один владелец. Breitling, Audemars Piguet, Vacheron Constantin, Jaeger-LeCoultre, IWC, Breguet и так далее – у всех них был один владелец. И конкуренция была намного меньше, поскольку соревноваться с несколькими десятками владельцев гораздо проще, чем соревноваться с двумя бизнесменами, которым принадлежат практически все бренды.
Эта концентрация началась с 80-х годов : все меньше и меньше частных брендов, все больше и больше групп, которые их скупали. Так что у Baselworld когда-то был совершенно иной дух. А когда в выставке участвуют индивидуумы, то в ней меньше технократии. Потому что когда вы владеете брендом, вы принимаете решения, руководствуясь своим умом, сердцем, опытом и здравым смыслом. А когда у вас меньше технократии, то у вас больше человеческого контакта, а значит и бизнес более человечный. Мы были единым сообществом, мы общались с владельцами других брендов как старые друзья, мы все уважали друг друга – царила атмосфера взаимопонимания. Огромная разница! Многие нынешние сотрудники часовых брендов даже не знают об этом, потому что они слишком молоды и не жили в то время. Но мы то помним, как это было.
Жалею ли об этом прошлом? Нет, не жалею. Я верю в то, что в каждом периоде жизни есть положительные и отрицательные стороны. Я не ностальгирую по этому поводу. И ненавижу фразы «в прошлом все было лучше»! Потому что если я произнесу такую фразу, значит, мое место в прошлом. Я бы хотел говорить «будущее будет лучше!» Время было другим, выставка была другой, и для меня это просто кардинальные перемены и кардинальная разница.
Baselworld снова меняется сегодня и пока мы не знаем, в какую сторону... Единственное о чем я все-таки сожалею – это человеческие отношения. Их сегодня слишком мало. Почему? Да потому что во многих брендах поменялись люди – директора по маркетингу, исполнительные директора и даже владельцы. Перемены всегда влекут за собой новых людей, которые порой приходят из другой индустрии, чего-то не понимают, чему-то должны учиться. Все это делает отношения между людьми менее глубокими, менее долгосрочными. Сейчас вы с кем-то говорите, а через пару лет он работает уже в другом бренде, в другой группе, а то и вообще в другой индустрии. Дружба сегодня в нашем мире, может быть, и не исчезла, но уже не та, как раньше.
О конкурентной борьбе
На самом деле я люблю конкурентую борьбу! Если ты занимаешься спортом и не любишь соревнования, тебе не следует заниматься спортом, тебе следует заниматься йогой. Соревнования позволяют почувствовать себя победителем. Так что конкурентная борьба для меня не проблема. Вот чего я не люблю, так это людей, которые бесконечно требуют объяснить то да это, дать обоснования, привести аргументы, слишком много слов и мало дела – это приводит меня в ярость. А конкурентная борьба – это хороший стимул, двигатель, ты можешь почерпнуть вдохновение из соревнования, научиться чему-то, так что конкуренция - невероятно полезная вещь. А те, кто ее не любит, тот должен заниматься йогой.
О своей роли в часовой индустрии
В былые годы я не то что не мог подумать, что когда-нибудь буду возглавлять такое значимое часовое подразделение, но и что в принципе могу играть такую роль в этом бизнесе. Я и до сих пор не очень это осознаю. Правда, в прошлом году я получил особую награду Grand Prix de l’Horlogerie de Genève за 45 лет достижений в нашем бизнесе – для меня удовольствие и честь, но это никак не изменило мое мнение о самом себе. Я по- прежнему считаю, что многому должен научиться и многое должен сделать. И я по-прежнему уверен, что я очень нормальный, а никакой не особенный. Но да, я знаю, что у меня есть какие-то привилегии, потому что мой бизнес удачен, а мое здоровье в порядке. На протяжении жизни я всегда терзался сомнениями, и в личных вопросах, и в профессиональных. Сомнение это и мой вечный враг, и мой друг одновременно. Благодаря сомнениям я все взвешивал дважды. А когда ты хорошенько думаешь, прежде чем принять решение, это всегда хорошо. А вот если нет, то скорее можешь ошибиться. И это не страшно, но сомнения полезнее. Так что я постоянно проверяю – насколько хороши эти часы, все ли мы заказали для их производства, верна ли наша ценовая политика, правильную ли мы выбрали маркетинговую стратегию? Каждый день я ищу ответы на десятки вопросов.
А ведь у многих вовсе нет никаких сомнений, и я считаю таких людей опасными. Через сомнение ты учишься чему-то верному. Поэтому я всегда говорю своим сотрудникам: я предпочитаю, чтобы у вас было сомнение, а не убежденность. Потому что если у вас есть убежденность в том, что неверно, это может привести нас к катастрофе. Лучше придите ко мне и скажите: «Мистер Бивер, у меня есть сомнения – поступить так или иначе»? И тогда я могу помочь советом. А если вы придете и скажете: «Я знаю, что мы должны сделать это так и никак иначе», то я спрошу: «Ты уверен, как ты можешь знать наверняка»? Убежденность - это прекрасно, но я все же больше верю в сомнения.
От Blancpain до Hublot…
Когда я участвовал на Baselworld впервый раз с Blancpain в 1982 году, наш павильон располагался на четвертом этаже выставки, был размером с комнату, в которой мы сейчас вами сидим, и находился рядом с туалетом. Хуже не придумаешь, но в этом было огромное преимущество: все участники выставки ходили писать и не могли нас не заметить. Мы с партнером спали в автобусе Wolkswagen, на котором приехали на выставку, на территории кемпинга в лесу, потому что у нас не было денег на отель. И каждое утро отправлялись на вокзал неподалеку, чтобы там принять душ, опускали 1 франк и получали 3 минуты воды. Сейчас я думаю, что это были фантастически счастливые дни. Нынешние 25-летие менеджеры живут здесь в дорогих отелях и никогда не пройдут через подобный опыт, не познают таких эмоций. И у них нет таких мечтаний – пределом моих было спать в хорошем отеле, но я был счастлив и в автобусе.
А когда я продал Blancpain – а продал бренд я потому, что меня бросила жена – я был убит, потерян, был в отчаянии и не понимал, зачем мне работать и иметь компанию, если я потерял любовь?! Жена ушла в 1989 году, в 1992 году она со мной развелась и в этот год я продал Blancpain Николасу Хайеку и его Swatch Group. В тот момент что-то случилось с моими мозгами – я потерял любовь, потерял свою страсть к делу, у меня не было работы, только большие деньги на банковском счету. И в этот момент, в свои 43 года, я понял, что деньги это ничто, это дерьмо, их ценность – ноль. Они не могут вернуть тебе ни страсть, ни любовь. Наоборот, вокруг меня быстро образовались какие-то лишние люди, прознавшие, что у меня водятся купюры. Так что деньги это весьма относительная и ограниченная величина. Для искусственных ценностей они могут сделать очень много. Но для настоящих, глубинных – ничего. И это справедливо! Если бы деньги могли купить любовь, здоровье и страсть, то это была бы настоящая драма для тех, у кого нет денег.
Слава богу, деньги не всесильны и не способны гарантировать самые важные вещи в жизни человека. Тебя могу любить и без больших денег. Вот и судите, кто лучше должен себя чувствовать: миллионер без любви, окруженный прихлебателями без страсти с одним страданиями? Или простой человек, у которого есть любимая работа и любовь? Когда я осознал, в какой критической ситуации оказался, то решил для начала вернуть свою страсть, свой бизнес. И позвонил мистеру Хайеку. Он прокричал в трубку: Ты сошел с ума Жан-Клод, ты только что продал мне компанию?! А я сказал: Я не могу и не хочу выкупать ее обратно, но могу я в ней хотя бы работать? На что он напомнил: Ты никогда снова не будешь ее владельцем и станешь работать на меня как наемный работник – ты готов к этому? Я произнес: если мой начальник будет глупым и сумашедшим – нет, если он будет нормальным человеком, то да. И Хайек сказал: Я буду твоим начальником! И так я вернулся к работе, и он возложил на меня ответственность за Omega, где я многому научился. Так я вернулся к своей работе, к своей страсти.
И когда двенадцать лет спустя я ушел от мистера Хайека и пришел в Hublot, то обрел новую страсть. Я знал этот бренд с 1992 года и всегда видел в нем огромный потенциал, верил, что он может быть Swatch от мира luxury. Потому что может дарить те же эмоции – яркие цвета, веселье, радость, крутизну. Hublot это Swatch для шикарных людей.
О деньгах и успехе
Я написал книгу The Wizard of Swiss watchmaking, чтобы поделиться своим жизненным и профессиональным опытом и дать молодым надежду. Я читаю лекции студентам бизнес- школ в Гарварде, в Политехническом институте в Париже, в бизнес-школе в Лондоне и хотел бы помочь им поверить в то, что многие вещи не так сложны, как кажется. Дать им самый важный совет о том, что деньги это не самоцель. Чем меньше вы думаете о деньгах, когда делаете нечто, тем больше вы заработаете денег. Но если вы руководствуетесь только деньгами, вы не достигните успеха. Я в своей жизни ничего не делал ради денег. Я был счастлив, когда зарабатывал деньги и никогда их не отклонял и не призываю недооценивать их, но деньги это не главный мотив. Сложная интересная задача в другом, в реализации вашей страсти и мечты, в том, чтобы найти своих людей на этом пути, и в конце концов в том, чтобы делать деньги правильным путем и быть честным. И совсем уж конечная задача это делиться своими деньгами, а не делать их лишь для себя одного. Так что я советую делать свой бизнес наилучшим из всех возможных этичных путей и деньги рано или поздно придут к вам. Но да, не сразу, придется потрудиться и подождать.
Я во всем руководствовался своей страстью, я до сих пор остаюсь в этом бизнесе из-за страсти. Мой младший 19-летний сын 19-летний из всех трех моих троих сыновей испытывает наибольшую страсть к часам. И в частности к винтажным часам, а это иная более глубокая страсть, имеющая отношения к истории, к традиции, к культуре. Возможно, в один день он войдет в часовой бизнес, как того хочет, и скорее всего преуспеет, потому что будет делать это ради удовольствия. Сейчас он работает на аукционный дом Philips в Лондоне и каждый раз, когда он бывает дома в Швейцарии, говорит – не могу дождаться понедельника! Так он хочет выйти на работу. Если у него останется подобный подход к делу, он преуспеет. А преуспеть это значит быть счастливым, когда ваша работа делает вас счастливым это самая важная вещь.
О визионерстве и визионерах
Если вы страстно относитесь к своему делу, у вас есть видение. Если нет, то и визионерства никакого нет. Моцарт, Пикассо, Стив Джобс были визионерами не только потому, что у них был талант, но еще и потому, что они жили один музыкой, другой – живописью, третий — технологиями, это была страсть всей их жизни, Если взять меня – я страстно отношусь к работе и поэтому часто рискую и внедряю инновации, а чтобы решиться на инновации порой нужна смелость и готовность к ошибке. Только так можно произвести инновацию – ошибаться и упорно идя дальше. Многие люди бояться ошибиться, потому у них было строгое образование с жесткими установкам: вы не можете потерпеть неудачу, вы должны быть только успешны... Образование зачастую уводит от желания рисковать и это одна из самых больших проблем для молодых людей, потому что их учили принимать только правильные решения и не рисковать. А я говорю «нет» – ошибка это процесс обучения, с каждой новой ошибкой вы приближаетесь к успеху. Но если вы совершили ошибку, то будьте осторожны и не повторите ее снова! Иначе получится, что вы так ничему и не научились. Сделайте какую-то иную. И вообще делайте ошибки сейчас, пока вы молоды, потому что у вас впереди еще много времени. Если вы делаете ошибки, когда вам 75 лет, то это уже печально.
Однажды швейцарские журналисты спросила Альберта Эйнштейна: «Что бы вы, мистер Эйнштейн, желали сделать до конца своей жизни»? И он ответил: «Две вещи. Первая из них – делать столько ошибок столько, сколько я не совершал за всю свою жизнь». Журналисты удивились – как так? А он ответил: «Это будет доказательством того, что я невероятно динамичен и двигаюсь дальше. Только двигаясь вперед, а не стоя на месте, вы способны совершать ошибки. И второе – я хотел бы, чтобы я стал мудрым».
Так что я желаю самому себе быть динамичным и мудрым. Это фантастический подход! Потому что очень часто когда люди становятся мудрыми, они больше уже нединамичны, никуда не движутся. Мне очень близок такой подход Эйнштейна.
Об открытых талантах
За все годы карьеры я вырастил рядом с собой немало талантов. Для меня вести других людей к успеху даже важнее, чем успех самого бренда, потому что это дает импульс всей индустрии. На одной из последних своих конференций я так и подытожил: мой самый большой успех это Рикардо Гваделупе, нынешний президент Hublot. Уже не очень мой, но все же успех это Жан-Фредерик Дюфур, нынешний глава Rolex, а до этого работавший у меня в Zenith; теперешний исполнительный директор Zenith Жюльен Торнар, который развернулся на этой должности; еще один такой человек Микеле Софисти, который пришел в часовую индустрию из Ferrari и не знал о ней ничего, и я научил его всему и он работал в Omega, Dior и возглавлял Girard-Perregaux; Стивен Уркхарт – именно я нанял его на работу в Omega и он был главной бренда долгие годы. А еще менее известные люди из отделов маркетинга, пиара... Так что на моем счету пять-шесть людей, которых я открыл, научил многому и они двигали и продолжают двигать индустрию вперед. Я горжусь тем, что в разное время были моими протеже и достигли такого успеха. Это значит, что они успешны в жизни, в своих знаниях, в своей способности руководить другими людьми. И я всегда смогу сказать: я привел этих людей к успеху!
О России и Европе
Ошибочно думать, что за последние 20 лет у россиян как-то особенно развился вкус к часам – нет, русские всегда были невероятно образованы в плане часового и ювелирного искусства и вообще роскоши. Это то, что здесь было еще до нас, больше века назад, задолго до всех революций. Возможно, в какой-то период истории этот интерес ушел на дальний план по объективным причинам, но культура никуда не исчезла. Политика не способна убить культуру. Она может убить многое, но не культуру и вкус к жизни. Для меня Россия никогда не была по сути таким уж новым неизведанным рынком.
Хотя впервые я приехал сюда довольно поздно – только в 1994 году. Тогда я работал в Omega и привез в Москву супер-модель Синди Кроуфорд, посла бренда. И тогда я с удивлением открыл другую неожиданную для меня вещь: умение русских радоваться жизни не смотря ни на что, русское выражение эмоций и русскую креативность. Помню, как мы просто ужинали в каком-то ресторане, как вдруг все вокруг, в какой-то момент начали танцевать – в Европе, в Швейцарии такого не бывает. Если только в маленьких деревенских ресторанах в горах, где вдруг кто-то заиграет на гармони. И я всегда говорил, что Россия и Европа – это страны одного порядка. У нас схожие культуры – и в литературе, и в музыке, и в театре, и между ними множество взаимосвязей. И остается только сожалеть, что политически Европа не может построить более серьезные братские отношения с Россией, с которой находится на одном континенте, на одной его части. Мы должны пытаться усиливать свои позиии вместе, и, надеюсь, однажды кто-то в Европе к этому придет.
О будущем часовой индустрии
Я не вижу в будущем высокого часового искусства никаких темных пятен. Оно безоблачно и ярко. Потому что все больше людей хотят обладать связью с чем-то вечным. Сегодня мы окружены огромным количеством морально устаревающих продуктов. Но даже самые технически совершенные из них не дают нам связи с прошлым. Я делаю на свой телефон десятки тысяч фотографий, но практически никогда потом их больше не вижу – они не классифицированы, не разобраны по папкам, я не могу найти нужную и никому их не показываю. Раньше я фотографировал на фотокамеру куда меньше, но зато каждый раз распечатывал фотографии, вставлял их в альбом и показывал семье и друзьям. Да, процесс был сложнее, но и результат был, а теперь его нет. Поэтому нам необходимо быть связанным с вечностью. Религия, кстати, с тем или иным божеством, тоже своего рода связь с историей цивилизации и с вечностью. А что такое вечный продукт сегодня?
Это механические часы. Взять Биг-Бен в Лондоне или часы на Спасской башне в Кремле в Москве – они вечны. Часовое искусство соединяет нас с вечностью. Так что для высокого часового искусства я вижу блестящее будущее. А вот для индустрии, где большое место занимает кварц или «умные» технологии – сомневаюсь: кварцевые часы работают полвека, а механические делают «тик-так, тик-так» всегда.
