Где сказать «стоп»: Blancpain в эпоху перемен
На самом деле 48-летний Марк А. Хайек возглавляет в составе Swatch Group сразу три бренда – Breguet, Jaquet Droz и Blancpain. Внук основателя Swatch Group Николаса Хайека и сын председателя совета директоров и главы Harry Winston Найлы Хайек, он начал свою карьеру в семейной компании в 1992 году на стезе маркетинга, получив соответствующее образование в университете Монтрё. В 2002 году был назначен исполнительным директором Blancpain, через три года стал членом совета директоров группы и исполнительным директором еще двух брендов. В Blancpain Хайек участвует и в разработке продукта. Он со знанием дела рассказывает о любимом детище и о перспективах его развития.
Три года назад вы сказали, что как главе трех брендов вам важно, чтобы между ними существовала конкуренция. Изменилось ли что-то и какое место занимает Blancpain в этой троице?
Марк А. Хайек Я по-прежнему так считаю, несмотря на то что все три бренда очень разные. С точки зрения продаж и экономики лучшие показатели у Blancpain. Прошлый год вообще был самым удачным за всю историю марки, и, надеюсь, в нынешнем у нас получится получить прирост 10%. Сегодня мы пытаемся соответствовать XXI веку во многих аспектах, однако в продажах онлайн еще не готовы показать высокую эффективность, но в росте бизнеса Blancpain лучше остальных.
Мы живем и работаем в эпоху перемен. Когда я пришел в компанию 20 лет назад, все вокруг твердили о развитии ритейла и открытии новых бутиков, сейчас наступила цифровая эра. И диджитал-трансформация многое меняет внутри компании: в получении и формировании информации, в наших реакциях на внешние изменения, в попытках организовать нечто иначе на производстве. Мы ищем новые пути развития, рынки будущего и нового динамичного клиента, но у Blancpain лучше прочих получается собрать воедино все элементы. Это непростая задача, мы учимся друг у друга, но – не копируя! Необходимо все делать по-своему, копировать нельзя.
Если сравнивать все три бренда, кажется, что стратегия Blancpain более динамичная и отвечающая требованиям времени...
М.А.Х. С одной стороны, мы обязаны следить за происходящим на рынках и становиться более динамичными. С другой стороны, многие делают ставку на миллениалов, которые якобы хотят чего-то иного, и призывают нас, скажем, не производить круглые часы. Но тогда встает вопрос: зачем вам покупать Blancpain, если это больше не Blancpain? У каждых часов есть свой характер, и его нужно сохранять. Как и придерживаться собственной линии развития. И при этом интересоваться требованиями нового клиента. Все несколько противоречиво и потому непросто. Не быть динамичным в такой ситуации просто невозможно. При всем уважении к традициям мы должны использовать лучшие технологии и внедрять инновации. Но в процессе обновления и модернизации важно знать, где сказать твердое «стоп» – это ценности бренда, и их мы трогать не будем. Поэтому наша работа сегодня – принимать решения очень аккуратно, иначе можно потерять индивидуальность.
Насколько коллекции Blancpain, по-вашему, сбалансированны? Fifty Fathoms составляют 30% от продаж, и сегодня вы внедряете усложнения в механизм коллекции. Не создается ли конкуренция с Villeret?
М.А.Х. Да, в целом продажи Fifty Fathoms действительно составляют одну треть, а на рынке США и все 50%. С 1950-х по 1978-е Blancpain создавал только спортивные часы, а с 1992 по 2003 год, в новой истории бренда – только классические Villeret и Leman. И сегодня эти две составляющие являются основными направлениями деятельности бренда.
М.А.Х. Да, но количество моделей Metiers d’Art совсем небольшое, всего 20–30 часов в год, на фоне общей цифры 30 000. Эти уникальные часы важны по своей ценности, в том числе и с точки зрения имиджа бренда. В коллекции мы пытаемся достичь чего-то невероятного, учимся новым декоративным техниками, используем новые материалы.
Включая и высокохудожественные часы Metiers d’Art?
Когда я пришел в Blancpain 20 лет назад и узнал историю наших дайверских спортивных часов Fifty Fathoms (а я сам страстный дайвер), то понял, что это сильнейшая вещь и потенциальная каноническая модель. Правда, тогда она уже была далека от оригинала. К полувековому юбилею я предложил возродить историческую модель в ее эстетике, и в 2003 году мы молниеносно продали всю лимитированную серию. Но мы не могли поместить в Fifty Fathoms тот же механизм, что и в Villeret, это разные часы. И только спустя четыре года разработали для данной модели правильный механизм, это уже был настоящий Blancpain. И да, мы постепенно внедряем усложнения в модель – от хронографа до вечного календаря, так как понимаем, что клиенты хотят видеть в Fifty Fathoms серьезные усложнения. Но Fifty Fathoms ни в коем случае не притесняет Villeret, в ней довольно своих усложнений. Это две наши основные коллекции, и они развиваются своим чередом. И хотя уже несколько лет сохраняется часовая мода на винтаж, необходимо перенести модели в сегодняшний день, что требует немало усилий. Сегодня продажи Villeret составляют 40–50%, а на остальные коллекции, и женские в том числе, приходится 20–25%
Но и сегмент женских часов может и должен расти! Большая часть моделей для женщин приходится на коллекцию Villeret, но в то же время женская линия отсутствует в Fifty Fathom, и компании еще предстоит восполнить сей пробел.
Впрочем, как и создать каноническую модель для женщин! В Breguet есть такая модель – Reine de Naples – мой дед Николас Хайек-старший сотворил абсолютный бестселлер. А у нас до сих пор такового нет, но мы усиленно работаем в нужном направлении.
Какой вам видится эволюция интереса к Blancpain на российском рынке?
М.А.Х. Российский рынок для нас довольно стабилен, но, к сожалению, не на прежнем максимальном уровне. Я бы не сказал, что русские потеряли интерес к часам, просто в нынешнем сумаcшедшем мире, в политическом и экономичеком аспектах, его сложно поддерживать. Показатели в России тем не менее хорошие, но могут быть лучше, как и во всем мире. Сегодня мы наблюдаем интерес к нашей классической коллекции Villeret среди интеллектуалов и игроков в шахматы. А вот близкие к науке и спорту люди предпочитают Fifty Fathom.
Ваши обязанности в качестве исполнительного директора очевидны, а какими вы обладаете преимуществами благодаря своему влиянию на дизайн и разработку часов?
М.А.Х. Признаться, это самая любимая часть в моей работе – я напрямую отвечаю за продукт Blancpain. И по этой причине не перебираюсь на мануфактуру в долину Жу, мой кабинет находится там же, где и отдел дизайна, – в Лютри, под Лозанной. Я всегда присутствую на всех встречах по разработке часов и часто использую свое служебное преимущество вовсю. Только поэтому я тружусь в часовой индустрии: не могу заниматься тем, что мне неинтересно, к чему не испытываю настоящую страсть, а она проявилась у меня к часам с детства. Я даже не представляю себе, каково быть в часовом бизнесе и не принимать непосредственного участия в создании часов. Такой уж у меня характер: я могу делать превосходную работу, только сам принимая в ней участие, иначе – зачем я здесь? Мне и самому, однозначно, неинтересно просто руководить.
У вас гармоничные отношения с отделом дизайна и разработок?
М.А.Х. Надеюсь, что да. Большинство из его сотрудников стали моими близкими друзьями, и мы общаемся вне работы. Это не означает, что мы всегда соглашаемся друг с другом, вовсе нет! Но наши дебаты основаны на взаимном уважении – это главное. А ведь с какими-то людьми невозможно работать, вы просто не подходите друг другу по-человечески, что неизбежно будет отражаться на конечном продукте. Но можно не соглашаться с единомышленником и получать хороший результат. Я довольно часто произношу: да, мне не очень нравится твой вариант, но мы должны сделать именно так, потому что это верное решение для данных часов. Как глава Blancpain я обязан принимать взвешенные, правильные решения. Такими и должны быть отношения в команде, иначе ничего не получится.
Вы начали работать в Swatch Group в сфере менеджмента. А получили ли вы образование часовщика?
М.А.Х. Я его так и не окончил. Прослушал только два семестра по часовой механике. Обожаю механику, но никогда не работал как инженер, так что профессионалом с дипломом меня не назовешь. Я во всем разбираюсь, но сделать собственными руками не в состоянии. Скажем так: я способен разобрать часы, а вот собрать их обратно – уже нет!
