Миссия парфюмера: французский «нос» делится секретами
В Москве, в ММОМА до мая проходит юбилейная выставка, посвященная 20-летию музея современного искусства – «MMOMA 99/19». Один из кураторов – Фредерик Маль, основатель парфюмерного Дома Editions de Parfums Frederic Malle. Музей пригласил знаменитого парфюмера, чтобы тот создал оформление для зала экспозиции, посвященного связи парфюмерии и искусства. Фредерик Маль выбрал 11 работ современных художников, – Жоана Миро, Александра Колдера, Франсиско Инфанте-Арана, Вячеслава Колейчука, Василия Ситникова и Тамары Тер-Гевондян. Выбранные картины, по мнению Маля, являются своеобразным художественным воплощением ольфакторных композиций.
Также, в рамках сотрудничества с ММОМА, Маль представил лимитированную упаковку ароматов Editions de Parfums Frederic Malle (Portrait of a Lady, Bigarade Concentree, French Lover, Rose&Cuir, En Passant и др.). Мы встретились Фредериком Малем, который лично приезжал на открытие выставки, и поговорили с ним о парфюмерном искусстве и о нем самом.
По какому принципу вы выбирали работы художников для юбилейной выставки в ММОМА?
Ф.М.: Мне хотелось показать разные лики современного искусства. Пока готовилась выставка я ближе познакомился с русским современным искусством, которое сегодня ни в Европе, ни в США (а я живу между Парижем и Нью-Йорком), никто особенно не замечает. Что, конечно, несправедливо.
А ваши ароматы тоже стали частью выставки?
Ф.М.: Я выбрал свой Portrait of a Lady. Когда я думаю о Москве, то представляю ее укутанной именно в такой согревающий аромат. Главным компонентом композиции стали алые розы (400 роз понадобилось, чтобы создать экстракт). Красный цвет, розы, тепло, вот мои московские ассоциации…
Розы конечно же из Грасса?
Ф.М.: Нет, из Турции – именно там выращивают лучшие розы для создания ароматов.
Но почему же тогда парфюмеры так гордятся, когда используют в своих ароматах именно грасские розы, грасский жасмин и пр.?
Ф.М.: Сегодня Грасс это, в первую очередь, красивая картинка для ваших фотографий с лавандовыми полями … А еще, конечно, технологии. Нигде не умеют так работать с маслами, как там – ведь традиции складывались веками. Но размеры полей не позволяют производить масла в необходимых объемах. Поэтому парфюмеры пользуются Грассом для создания имиджа, а не ароматов, а реальные ингредиенты собирают по всему миру. Все остальное – игры маркетинга.
Когда я изучала вашу биографию, поняла, что парфюмерия для вас – это судьба. Ваша мама работала в парфюмерном подразделении Dior, а ваше детство прошло в квартире Жан-Поля Герлена…
Ф.М.: Ну обо всем по порядку. С квартирой получилось случайно. Я вот-вот должен был появиться на свет, и родители решили улучшить свои жилищные условия, стали искать просторное жилье. В итоге приобрели квартиру семьи Герлен. Мама (Мари-Кристин Витгенштейн – прим. ред.) потом не раз пожалела об этом. Стены пропитались парфюмерными маслами, и она раз десять перекрашивала стены, чтобы избавиться от запаха. Мне это хорошо запомнилось. А однажды, когда я уже стал взрослым и сотрудничал с Кристианом Лакруа, мы встретились с Жаном-Полем (он должен был сделать для Лакруа аромат, но так и не сделал). И он спросил, - а что правда, ты вырос в моей квартире? А в какой комнате? В общем, выяснилось, что у нас с Герленом была одна детская!
А чем ваша мама занималась в Dior?
Ф.М.: Начинать нашу семейную парфюмерную историю надо с моего деда - Сержа Эфлер-Луиша. Всего в 28 лет он стал управляющим директором в Coty. Он был правой рукой Франсуа Коти, человека, который, по сути, создал всю современную парфюмерию.
У деда был друг детства, галерист, который позже стал модным дизайнером. Друга этого звали Кристиан Диор. Мои бабушка с дедушкой были почти его семьей, очень близкими людьми. Каждое воскресенье Диор приезжал к ним домой завтракать, они часто вместе встречали рождество. Да, Кристиан был весьма одиноким человеком. Когда он задумал стать дизайнеом, дед предложил ему сделать и аромат. Так, в 1947 году родились и Дом Dior, и Дом Parfums Christian Dior, и первый аромат Диора – Miss Dior.
Моя мама была дедушкиной любимицей, он всему ее научил. Так что, она продолжила дело своего отца, работала директором по развитию в Parfums Christian Dior всю свою жизнь. Она, кстати, участвовала в создании Eau Sauvage, первого мужского аромата Dior.
Так что, я родился и рос в окружении ароматов и парфюмерных диспутов. С детства любил парфюмерию, душился «диором» в школу.
Но никогда в юности не думал, что парфюмерия станет моей работой. Это было мамино священное царство, область, куда я не собирался вторгаться.
Когда же я все-таки занялся парфюмерией, когда попал в лабораторию Roure Bertrand Dupont в Грассе, то почувствовал будто ничем другим никогда и не занимался, словно это было у меня в крови.
Как пришла идея открыть собственный Дом, как пришли к концепции Editions de Parfums Frederic Malle?
Ф.М.: Я крутился в мире парфюмерии, многие великие носы были моими школьными друзьями. И парфюмеры часто жаловались, что нет денег, нет времени на создание чего-то стоящего, что парфюмерное искусство убивают запросы масс-маркета, что Дома требуют ароматы усредненного вкуса... А я не люблю жалобы. Я люблю действовать. Поэтому, я решил создать нечто особенное, решил возвести парфюмерию в ранг искусства. Editions de Parfums Frederic Malle – это своего рода издательский дом. Я издатель и редактор, парфюмеры мои авторы, творцы. Их 12, и они лучшие - Эдмон и Мишель Рудницка, Жан-Клод Эллена, Доминик Ропьон, Пьер Бурдон, Оливия Джакобетти и Морис Руссел… Их имена написаны на флаконах – как имена писателей пишутся на обложках книг. До меня так никто не делал, парфюмеры всегда были серыми кардиналами, были за кадром. А теперь парфюмеры имеют вес, имеют имя, и иногда им даже некогда работать – слишком много времени уходит на беседы с журналистами.
В чем проблема ароматов масс-маркета? Почему большая часть продукции такая безликая?
Ф.М.: Всему причина маркетинг. Представителям отделов маркетинга, в принципе, все равно, что продавать, картофельные чипсы, диваны или ароматы. Ключевым элементом создания нового аромата становятся маркетинговые тесты.
Что это такое?
Ф.М.: Цель маркетингового теста – предсказать, будет ли успешным новый аромат. А как это сделать? Надо взять старый аромат, который хорошо продается и устроить слепую дегустацию новых «рецептов», чтобы понять, какие из этих ароматов больше всего похожи на образец. В продажу поступают варианты, которые больше всего напоминают ольфакторную классику.
И парфюмеры прекрасно знают, что каким бы смелым не был их полет фантазии, выиграет тот аромат, в котором меньше всего индивидуальности. Поэтому большинство ароматов масс-маркета и пахнут одинаково. Они сделаны по одному рецепту.
Это получается как бабушкин пирог, который в семье готовят из поколения в поколение?
Ф.М.: Абсолютно точно! Каждый внук делает свою версию бабушкиного пирога, иногда чуть меняя начинку. Это беспроигрышно.
Так получается, что селективная, нишевая парфюмерия – дело очень рискованное? Нет проверенных формул, всегда есть неизведанный путь, и никогда не понятно, будет ли аромат хорошо продаваться…
Ф.М.: В целом, да, хотя и в «нише» есть свои маркетинговые игры. Например, любовь парфюмеров к использованию необычных ингредиентов – часто это делается не для того, чтобы аромат получился хорошим, а для того, чтобы привлечь внимание прессы… Мне же нравится смотреть на «обычные» ингредиенты, по-новому, открывать, изобретать их звучание. Нравится заново выдумывать пачули, туберозу.
Как можно заново выдумать туберозу?
Ф.М.: Когда мы говорим о туберозе в парфюмерии, сразу на ум приходит классика – Fracas (Robert Piguet) 1948 года. На том рецепте многие компании до сих пор строят свои туберозовые композиции.
Когда мы с Домиником Ропийоном делали Carnal Flower, то решили забыть о Fracas, забыть обо всех интерпретациях туберозы, и обратиться к самому цветку – к стадиям его жизни. Вот бутон, вот цветок раскрылся, вот он срезан, а вот стоит в воде… И каждый раз это немного другой запах, создающий характер и жизнь одного-единственного цветка. На поиск этого свежего звучания туберозы у нас ушло два года. Не пытаться победить маркетинг, не гнаться за бабушкиными пирогами, а творить красоту, творить искусство, обращаться к природе, – в этом, мне кажется, и есть миссия парфюмера.
