Маски-шоу: символ пандемии проник в мировую моду
Карантин по случаю эпидемии COVID-19 неумолимо ввел в нашу жизнь защитные маски для лица, и в одночасье этот символ мистики, романтизма и венецианских карнавалов стал предметом повседневного обихода. Мы возмущаемся тем, что нам приходится носить маску в магазине, музее и в метро, и совершенно забываем о том, что у нас на лице – аксессуар с солидным бэкграундом. А между тем за традицией надевания или ношения масок стоит многовековая история, далеко не всегда связанная с медициной и практиками индивидуальной защиты.
«Маски имеют самые разные значения в эпохах и культурах. Первобытные народы тысячелетиями использовали маски для ритуалов и церемоний, – рассказывает Лейни Бертон, историк моды, преподаватель Колледжа искусств в Квинсленде, специалист по истории масок и эволюции телесности в культуре. – Маски использовались еще в Древнем Риме (например, в ателланских фарсах) и были популярны в XVI веке в комедии дель арте и в карнавальных практиках. Они были в ходу в XVII и XVIII веках: позволяли людям «держать себя в руках» в приличном обществе. Ближе к концу XX века «маскировка» начинает активно применяться в ЛГБТ-сообществах, позволяя их участникам обрести анонимность и свободу, быть самими собой без дискриминации».
В России маска обретает большую популярность в XVIII–XIX веках – она становится неотъемлемой частью великосветских балов-маскарадов и выступает в роли визуального символа тайны, интриги. Моду на балы-маскарады в России ввел Петр I, при дворе Елизаветы Петровны проводились уже так называемые метаморфозы, когда к маскам добавлялось еще одно условие: дамы приходили на бал в мужских костюмах, а мужчины — в дамских. Но самыми знаменитыми в России XIX века стали балы-маскарады, которые проводились в доме Энгельгардтов, — на них любил бывать император Николай I, и именно они описаны в «Маскараде» Лермонтова.
Параллельно маскам, интегрированным в карнавально-сакральную культуру, развивалось направление масок медицинских. «Так называемые маски чумных докторов, что носили врачи с XVII века, – это совершенно самостоятельная история, – продолжает Лейни Бертон. – Эти клювоподобные штуковины были набиты ароматическими травами и другими ингредиентами, которые, как считалось, защищали от бубонной чумы. Но по мере развития науки и нашего понимания эпидемиологии эволюционировала и медицинская маска».
В начале XX века возникает следующее направление – маска как «одежда для лица», которую периодически создают в своих коллекциях дизайнеры. «Ранние примеры мы видим в эпоху грандиозных балов-маскарадов в работах Эльзы Скиапарелли и в фантастических костюмах художника Леонор Фини, – рассказывает Бертон. – А на рубеже XX и XXI веков маска начинает завоевывать подиумы благодаря коллекциям Александра Маккуина, Dior, Гарета Пью, Givenchy, Maison Margiela и многих других».
Нынешняя пандемия, казалось бы, может стать неким катализатором в развитии направления модного маскарада. В обществе уже есть запрос на брендированные маски вместо аптечной голубой, а разноцветные маски индивидуального пошива красовались на лицах знаменитостей и политиков даже в самом начале пандемии (фурор в соцсетях произвела, например, малиновая маска президента Словакии Зузаны Чапутовой в тон платью или маска с камелиями российской предпринимательницы Яны Рудковской на показе Chanel в Париже).
Однако модные бренды пока не спешат выпускать свои коллекции масок. Среди единичных случаев разработки собственных фэшн-масок ведущих брендов – модели с логотипами Off-White и Fendi. И на то есть свои причины. «Не спорю, делать дизайнерские маски, пожалуй, было бы выгодным делом. Почти под каждым моим постом я вижу вопросы: почему я до сих пор не выпустил коллекцию масок? – говорит Сергей Тонков, основатель фабрики и магазина дизайнерских носков St. Friday Socks. – Но я против того, чтобы работать ради наживы. Тканевые повязки не защищают от вирусов или бактерий, не заменяют медицинские маски, к тому же неправильное их использование способствует росту бактерий».
С ним отчасти согласна и Александра Калошина, основатель бренда аксессуаров Radical Chic и Solstudio Textile Group. «В моем понимании понятие «модный» к маске неприменимо, потому что этот аксессуар находится на стыке медицины и утилитарности. Скорее хочется использовать слова «высокотехнологичный» и «защищающий», – говорит она. – Ношение маски в кармашке сумки сегодня стало для нас вполне привычным действием. Сегодня маска – способ показать свою социализированность, дать сигнал, что ты выполняешь общественные правила. Мы не вводили маски в ассортимент нашего бренда, потому что эта тема в начале пандемии выглядела несколько спекулятивной. Но сейчас, когда острая проблемная ситуация ушла, думаем сделать такой доступный по цене аксессуар, потому что он, возможно, войдет в нашу жизнь наряду с привычными предметами, такими как очки».
Европейский модный обозреватель Стефан Рабимов детально исследовал этот вопрос в своем эссе для Forbes: «Многие повседневные вещи, которые мы принимаем как должное, когда-то возникли из соображений практической пользы. Например, джинсы были разработаны как решение потребностей шахтеров в прочной рабочей форме. А возникновение спортивной casual-одежды совпало с новым стремительным образом жизни американцев в 1970-х годах». Поэтому, рассуждает эксперт, маски для лица, которые сейчас используются для предотвращения распространения COVID-19, постепенно становятся модным аксессуаром.
«Мода всегда была платформой для самовыражения, – напоминает Рабимов. – А маски для лица исполняют роль инструмента, позволяющего демонстрировать свой индивидуальный стиль». Он также приводит примеры концептуальных современных марок, воспользовавшихся моментом и представивших свои версии масок. Среди них – бренд из Бангкока Voravaj Bangkok, в коллекции которого маски, украшенные хрусталем и бисером; марка K. S. Garner и ее маски с принтами в виде бабочек и клубники; Collina Strada, чьи маски сделаны из отходов от прошлых коллекций; а также компания Big Dog Art Department, которая выпустила маски с надписями вроде «Have a nice dystopia» или «Not today death».
В России на негласный социальный запрос откликнулись лишь дизайнеры Виктория Андреянова и Анна Котляр. «Есть два вида инстинктивного поведения при испуге – стоять или бежать. Я предпочитаю второй. Поэтому и решила выпустить коллекцию масок, – говорит Виктория Андреянова. – Мы все мечтаем отказаться от необходимости носить маски, но раз реальность призывает к другому, то пусть уж маски будут украшением, а не досадливым неудобством. Наши маски создали профессионалы, которые в мирное время способны скроить самое сложное пальто или свадебное платье. Мы стояли перед утилитарной задачей сделать крой универсальным, так как, сотрудничая с благотворительными фондами, произвели тысячу хлопковых многоразовых масок и отправили их в дома престарелых. Затем осознали, что клиенты продолжали обращаться с запросами на стильные маски. Так родились варианты по мотивам коллекций. Ну а сама я хожу в одноразовых медицинских масках, производство которых мы тоже открыли совместно с партнерами».
У дизайнера экобренда Anne Cotler Анны Котляр идея сделать коллекцию масок родилась в начале пандемии, когда она поняла, что любая встреча с кем-либо не из семьи должна проходить в маске и что любая доставка из интернет-магазинов должна быть безопасной. «Все время карантина мы работали онлайн, и, доставляя заказы, необходимо было надевать маску. Мне кажется, что маска должна быть экологичной, многоразовой, легко стираться и давать возможность свободно дышать. Органический хлопок для нашей летней коллекции идеально подошел. Мы использовали хлопковые рубашечные ткани, как однотонные, так и в полоску. Ко всему прочему, для всех масок мы шьем конверт для хранения, чтобы маска всегда была в чистоте».
И все-таки нельзя исключать ситуацию, что, когда вирус сойдет на нет, мы поспешим забыть о масочном режиме как о страшном сне. «Маска скрывает мимику собеседника. И это станет еще одной причиной, почему в обществе, привыкшем к открытому общению, маска не войдет в коллекции повсеместно, – говорит Калошина. – Это предмет, говорящий о наступлении проблемной ситуации, и, вводя маску в коллекцию, мы придаем драматизм в том числе и происходящему на подиуме, а это не то, что хотелось бы видеть в модных коллекциях».
С Калошиной солидарна историк моды Мэган Виртанен. «В европейской культуре маска – признак «Другого», существа потустороннего или просто опасного. Человека, чье лицо скрыто, мы бессознательно воспринимаем как вызывающего тревогу. Арлекин венецианского карнавала или ряженый медведь русских Святок подчеркнуто представляют «иной мир», нечеловеческий, враждебный, – рассказывает Виртанен. – Когда в начале 1920-х советские комсомольцы попробовали ввести традицию «комсвяток», в пику традиционным праздникам, рядились они в столь же «чуждые» новому строю костюмы – Антанты, Деникина, кулака и нэпмана. В более прозаичной плоскости встреча с чумным доктором XVII века или с грабителем банков в балаклаве в XX веке тоже не несла ничего приятного. Современная медицинская маска, хотя и призвана символизировать безопасность, отягощена всеми этими смыслами. «Миленькие» многоразовые маски позволяют несколько снизить общую тревожность, но шансы по-настоящему прижиться у такого аксессуара есть только в условиях исключительно плохой эпидемиологической обстановки, чего мы, разумеется, совершенно не желаем».
