Мужчина в доме? Это к карьере
Словосочетанием «гендерное разнообразие» сейчас впору пугать руководство корпораций: обязательное для крупных компаний участие в борьбе за права женщин оборачивается валом судебных исков – причем от сотрудников и активистов обоих полов.
К примеру, год назад из Google со скандалом уволили программиста-разработчика Джеймса Деймора, написавшего меморандум о биологическом обосновании гендерного неравенства. Деймор был убежден – и упорно делился своим мнением с коллегами – в том, что способности и предпочтения мужчин и женщин отличаются по биологическим причинам, именно поэтому в технологических компаниях в частности и на руководящих должностях в целом меньше женщин, чем мужчин.
В Google, согласно итогам 2017 года, женщины занимали меньше трети штатных должностей. Попытки искусственно изменить баланс в пользу слабого пола приводят к «нечестной игре», ведь в борьбе за гендерное равенство кадровикам приходится дискриминировать мужчин, писал Деймор.
Google, которая как раз незадолго до рассылки меморандума попала под расследование Минтруда США из-за обвинений в занижении зарплат женщинам, моментально избавилась от неполиткорректного работника – причем его непосредственный начальник написал всем сотрудникам пространное письмо с разъяснениями, в чем именно Деймор был неправ.
Пол в нагрузку
Тогда программист, объединившись с товарищем по несчастью, также уволенным из Google Дэвидом Гудманом, подал иск к компании за дискриминацию белых мужчин и стал активистом в борьбе за гендерное равенство, так сказать, с другой стороны.
Бороться, похоже, есть за что. Во внутренних документах Google действительно содержалась установка при выборе сотрудников отдавать предпочтение латиноамериканцам, темнокожим или женщинам, утверждает Алан Вилберг, экс-рекрутер Youtube (компания принадлежит Google). В январе он подал иск к бывшему работодателю, в котором заявил, что компания уволила его за попытку оспорить практику, дискриминирующую белых мужчин и азиатов.
Представители Google отрицают обвинения, утверждая, что в компании нет дискриминации, а есть поддержка тех категорий соискателей, которые в ней нуждаются. Но от выбора слов проблема никуда не денется. Не только мужчинам, но и многим женщинам не нравится, что их принимают на работу исключительно из-за квоты на правильный пол. И, что самое главное, подобная протекция на первых этапах карьеры не помогает пробить «стеклянный потолок» – барьер, мешающий достичь настоящих вершин в крупном бизнесе.
Слово против дела
Нацеленных на карьеру женщин в мире сейчас много как никогда, пришли в этом году к выводу исследователи PwC. Опросив работающих женщин по всему миру, они выяснили, что 73% респондентов ищут возможности для карьерного роста. И чаще всего эти возможности приходится «вырывать зубами»: 63% женщин, получивших в последние два года повышение по службе, заявили, что сами настояли на этом. При этом 45% участниц опроса считали, что их карьерному росту мешают гендерные барьеры, и больше половины сходились в том, что их работодатель, несмотря на все декларации, не прилагает достаточно усилий к продвижению идей гендерного равенства в их компании.
Слова, и даже мысли здесь до сих пор расходятся с делом, подтверждают трое ученых – Вишал Гупта и Сандра Мортал из Алабамского университета, а также Дэниел Турбан из Миссурийского университета. Исследовав отношение инвесторов крупных корпораций к женщинам, ученые подтвердили: хотя вслух владельцы акций говорят о полной поддержке принципов гендерного равенства, на практике они больше доверяют мужчинам-руководителям.
Проанализировав данные о более чем 3000 американских компаний, исследователи установили, что риск атаки инвесторов-активистов на руководство компании с обвинениями в неправильной стратегии или других ошибках вполовину выше, если эту компанию возглавляет женщина.
Похоже, инвесторы подсознательно считают женщин менее эффективными менеджерами и дают им больше непрошеных советов, пишут ученые в статье, опубликованной в Harvard Business Review. «Качества, ассоциируемые с ролью менеджера, – решительность, агрессия, дух соперничества чаще противоположны качествам, которые общество до сих пор хочет видеть в женщине», – заключают авторы.
Борьба за свободу выбора
Что же хотят сами женщины? В первую очередь – свободы выбора без осуждений со стороны общества. Далеко не всем нужно выяснять, есть ли над ними тот самый «стеклянный потолок».
«Самые счастливые люди – те, кто увлечен своим делом. Для меня, например, это выращивание компаний. Но если для другой призвание – воспитание детей, это замечательно», – рассуждает предпринимательница и альпинистка Фрида Майер. Американка, в 1980-х из любви к русской культуре отучившаяся год в Ленинградском университете им. Пушкина, с 1988 года Фрида возила любителей экстремальных видов спорта из США в экспедиции по России и странам СНГ, потом развивала компанию онлайн-услуг для стоматологов в США, а недавно основала школу по изучению английского Native English Institute, которая работает в странах СНГ, Турции и Японии.
Карьера матери даже более сложная, признает Майер. «Помню, как после выходных с трехлетней дочерью я с нетерпением ждала понедельника, чтобы выйти на работу», – со смехом вспоминает она. «В американских компаниях зачастую за одну и ту же работу женщина получает меньше мужчины. Но есть нюансы. Женщина с появлением детей нередко сама выбирает график, предусматривающий больше свободного времени и меньшую зарплату», – рассуждает Майер.
Сформировавшийся в США класс профессиональных родителей – делающих карьеру в социальной жизни «вокруг» своих детей, теперь трансформируется. Матерям уже необязательно полностью посвящать себя семье, потому что все больше отцов готовы сделать то же самое.
Время для «мистера Мамочки»
«Конечно, я просто работаю, а она делает карьеру», – с досадой замечала об одной из своих неприятельниц героиня романа Лианы Мориарти «Большая маленькая ложь» Мадлен Маккензи. Мать троих детей и хозяйка дома на океанском побережье Австралии, Мадлен три раза в неделю по полдня трудилась маркетологом в местном театре и при случае не забывала поиронизировать над родительницами, проводящими большую часть дня на собрании советов директоров инвестбанков и паевых фондов.
Это лишь один из примеров того, как Мориарти, считающаяся знатоком жизни австралийского upper middle class, описывала конфликт между домохозяйками и карьеристками, созревший к 2010-м годам. Даже весьма состоятельные семьи оставляли дома «профессиональных матерей» – которые на фоне многомиллионной недвижимости, песочных пляжей и океана тратили жизнь на бесконечные детсадовские и школьные мероприятия. И далеко не всегда были счастливы, подчеркивала писательница.
Правда, спустя 10 лет после публикации романа кое-что изменилось к лучшему. Среди профессиональных родителей появилось гораздо больше мужчин. Так называемые Mr. Mom стали в США вполне обыденным явлением. Они могут иметь успешную карьеру, но устраивают свой рабочий график так, чтобы заниматься детьми: возить на неизбежные в каждой приличной семье занятия музыкой, спортом или другими полезными вещами.
«Еще не так давно сидящий в кофейне одинокий папа с ребенком в слинге сразу бросался в глаза. Сейчас пятая часть посетителей – отцы с младенцами. Десять лет назад мамы не знали, о чем говорить с папами, вдруг пришедшими с детьми на площадку, теперь с этим нет никаких проблем», – делится наблюдениями о жизни в Сиэтле Фрида Майер.
«В семье моих знакомых мама, всемирно известный врач, все время в командировках, а ребенок постоянно на отце. Мне кажется, для них всех это лучше. Я не считаю, что ребенку необходима именно мама, ему нужен преданный, любящий человек. Многие отцы отлично справляются с такой работой», – говорит она.
Другой ее знакомый, успешный архитектор, планирует свой рабочий день так, чтобы заниматься детьми, пока его жена трудится в офисе. «Он очень хороший специалист, но рад разделить родительские обязанности, поэтому работает из дома, успевая отвезти детей и на футбол, и на танцы. Очень важно, что мужчины больше не чувствуют себя ущемленными, когда укладывают детей спать или ходят по магазинам. Мне нравится, что их все больше и они хорошо себя чувствуют», – рассказывает Фрида Майер.
Общество не считает женскую карьеру чем-то особенным, но считает обязательным заботу о детях. Как ее распределят в конкретной семье – дело вкуса и взаимных договоренностей.
Майер согласна с мнением члена совета директоров Facebook и давней участницы списка самых влиятельных женщин мира Шерил Сэндберг: чтобы женщины могли показать все, на что способны, нужно, чтобы общество сильно поддерживало их мужей и партнеров. Только если у мужа есть возможность легко взять на работе отпуск по уходу за детьми, женщина может сосредоточиться на своей карьере.
Что действительно поможет полностью разрушить «стеклянный потолок», так это программа поддержки семей: чтобы было не так трудно и дорого, даже для представителя среднего класса, устроить ребенка в детский сад и хорошую школу, говорит Майер.
Поколение комфорта – против гендерных войн
В России, где право родителей на детский сад закреплено на государственном уровне (правда, это совсем не значит, что оно всегда выполняется), конфликты из-за гендерных вопросов возникают гораздо реже. Но это не означает, что у женщин все хорошо с карьерой.
И в теории, и на практике россияне выступают за равноправие в семье, показало недавнее исследование ВЦИОМ. С 2004 года вдвое выросла доля респондентов, утверждающих, что все важные решения в семейной жизни они принимают совместно. Сейчас об этом заявляют 72% опрошенных.
Равенство декларируется по всем направлениям, за исключением разве что мелкого ремонта (это до сих пор остается мужским делом) и стирки (она по-прежнему в основном за женщинами). Ну и, конечно, обеспечения семьи.
Мужчины говорят, что вносят в семейный бюджет в среднем 75% доходов, а женщины – 44%. Забавное расхождение в цифрах – то ли мужчины преувеличивают свой вклад, то ли женщины преуменьшают – говорит о том, что в реальности проблемы все-таки есть.
«В нашем обществе заложено убеждение, что женщина должна обеспечивать себя сама, – считает Ирина Жарова-Райт, управляющий директор инвестиционной группы Sesegar. – В подсознание российских женщин прочно зашит образ матери-одиночки. Можно назвать это деформацией в ментальности: всегда ожидаешь, что можешь остаться одна – это идет с поколения бабушек, потерявших мужей на войне, и поколения мам, выросших в неполной семье. Мужчина в этой истории – величина нестабильная. Так что надо работать».
При всем этом гендерные ограничения в профессиональной сфере в России все еще сильны, подчеркивает она: «Считается, что мы можем реализоваться либо в детях, либо в традиционных женских профессиях. Никого не удивляет карьера женщины в медицине или области бухгалтерии. А попробуй сделай карьеру изобретателя! По себе знаю, что на инженерные специальности женщин-кандидатов вообще не найдешь».
Впрочем, объясняется это не столько барьерами, сколько стереотипами и модой на профессии.
Далеко не всем женщинам нужна карьера вне семьи, признает гендиректор российского представительства немецкой компании «Верваг Фарма» Ольга Стрельцова. «Я всегда задаю своим сотрудникам вопрос: чего вы хотите добиться, кем себя видите в будущем? Если мужчины почти всегда говорят, что хотят делать карьеру, развиваться профессионально, то от женщин, даже очень талантливых, часто можно услышать: мне вполне нравится то, что я делаю сейчас, я не мечтаю ни о чем больше», – объясняет она.
Для других же именно семья и дети могут стать мотиваторами карьеры. «Благодаря моим детям я стала генеральным директором. Всегда хочется быть для них примером. А для этого маме надо двигаться, демонстрировать свою целеустремленность, показывать, что бизнес может быть с человеческим лицом, – рассказывает Стрельцова. – Очень важно и то, что я двигалась вверх сама и дети, видя, как благодаря упорству я открывала для себя нужные двери, понимали, что они смогут так же». Именно заботясь о детях, женщины начинают возвращаться на работу, далее делится наблюдением Стрельцова. Когда ее средняя дочка училась в школе в 2010-х годах, в классе 90% мам сидели дома. Сейчас в классе у младшей дочки работающих мам и домохозяек примерно поровну.
«Очень многие знакомые, посвятившие жизнь семье, жалуются: оставаясь дома, они хотели передать детям свой уровень образования. Но за 10 лет отставали от мира, теряли нити новых трендов. И их подросшие дети в 18-20 лет вдруг перестали в мамах видеть пример, – рассказывает Ольга Стрельцова. – Мне кажется, что пришло осознание, что наши дети должны воспитываться примером работающей, развивающейся мамы».
«Возможно, лет десять назад карьера «я же мать» стала казаться более удобной из-за невозможности реализовать себя в чем-то интересном», – предполагает Жарова-Райт. И объясняет: с карьерной точки зрения между поколениями женщин каждые 10 лет возникала пропасть. В 90-е выпускницы филфака и педагогических вузов ради необходимости кормить молодую семью начинали переводчиками, а спустя десятилетия блестящей карьеры оказывались главами корпораций. В 2000-е девочки учились на юристов и бухгалтеров в погоне за стабильной, высокооплачиваемой работой и добились обеспеченной, хотя, возможно, и не слишком яркой жизни. И как раз в 2010-е золотое поколение девочек, выросшее в любви и достатке, отправилось изучать в лучшие российские или скорее даже зарубежные вузы красивые, но непрактичные специальности вроде истории искусств.
«Вернувшись на родину, выпускницы с зарубежным дипломом зачастую не могли найти работу, несмотря на связи родителей, потому что, как говорится, у каждого генерала есть дочка-искусствовед, – продолжает Жарова-Райт, – и неудивительно, что они начали всем рассказывать, как почетно быть мамой, а еще блогером, а еще немного шить. Образовалась прослойка 30-летних девушек с воздушной профессией, не понимающих, чем они будут заниматься в ожидании, пока папа передаст им свой бизнес или по крайней мере банковский счет».
Современные 20-летние девушки по-прежнему любят творческие профессии, но постепенно у них возвращается мода на точные науки, инженерные специальности, появляется интерес к кибертехнологиям.
«Я не вижу в этих девочках, как, впрочем, и в мальчиках, карьерной амбициозности, жадности до денег любой ценой. У них комфортная жизнь и желание заниматься чем-нибудь приятным, например искусством, или поиграть в стартап», – рассуждает Жарова-Райт. Поколение комфорта может выбирать себе работу по душе, и именно это сохраняет гендерное различие в профессиях. В общем и целом мужчины не видят себе конкуренции в девочках-дизайнерах, заключает она. Если девочки довольны, то все хорошо.
