Как Longchamp перешел от трубок к сумкам
Одиннадцать лет назад французскому Дому Longchamp было присвоено звание «живого культурного наследия» – Entreprise du Patrimoine Vivant.
Однако основные перемены у компании произошли как раз за последние 10 лет: у производителя, славящегося своими женскими аксессуарами, появились собственные линии мужских сумок, обуви и очков.
В этом году компания Longchamp, основанная в 1948 году, отмечает свое 70-летие. И по этому случаю мы пообщались с внуком основателя компании, гендиректором Longchamp Жаном Кассегреном. Выпускник престижной Высшей школы коммерции в Париже, он несколько лет после окончания учебы работал в США во Французской торговой комиссии. В семейный бизнес Жан влился в начале 90-х и успешно продолжил дело своего деда. А пять лет назад удостоился важной награды – ордена Почетного легиона.
Вас зовут Жан, так же, как и вашего деда, основателя Longchamp. Ощущали ли вы в жизни ответственность за имя, необходимость продолжать дело, принять эстафету?
Жан Кассегрен Дед умер, когда мне было семь лет, так что я его особо не знал. Не могу сказать, что чувствовал какую-то ответственность за семейный бизнес, но не знаю, был ли у меня вообще выбор стать кем-то другим. С детства я волей-неволей был вовлечен в семейные дела, сопровождал отца (Филиппа Кассегрена. — Прим. ред.) в командировках, много времени проводил у него в офисе. Когда пришел в компанию, начал со скучной работы – занимался всякими финансовыми делами. Но сегодня я увлечен работой, потому что могу влиять на то, что происходит в Longchamp, двигать компанию вперед, придумывать что-то новое...
«Опера Гарнье»
Придумывать, как когда-то ваш отец, который внедрил ваш бестселлер – модель-трансформер Le Pliage? Кстати, правильно ли я понимаю, что сегодня Le Pliage отодвинута на второй план, а компания пытается создать себе более «роскошный», более «недоступный» имидж?
Ж.К. Le Pliage с нами будет всегда. Но отчасти вы правы. Сумка настолько популярна, что в рекламе не нуждается, а мы не хотим, чтобы за «плияжем» прятался весь наш бренд, чтобы ассоциировался только с ним. Поэтому в бутиках мы больше не выставляем эту модель у входа. Роль Le Pliage сегодня – быть «входным билетом» в бренд, та же роль у Chanel, например, отведена помаде и духам. Но почувствуйте разницу: там потребитель вовлекается условной «помадой», а у нас это все-таки сумка! Также эта модель благодаря узнаваемости является возможностью заявить о себе на новых для нас рынках.
К слову, о рынках, какая страна для вас сегодня самая важная в плане продаж?
Ж.К. Многие, да что там, большинство ориентированы на зарубежные рынки. Мы же гордимся тем, что мы французы и отечественные потребители для нас важнее всего. На втором месте по важности у нас, как и у всех, Китай, затем США, Япония...
А как же Россия?
Ж.К. Россия важна, не спорю, и недавнее открытие флагманского магазина в ГУМе — важный шаг для нас!
За последние несколько лет в компании, которая прославилась женскими сумками, большие изменения – вы стали делать одежду, обувь, очки даже. Что это, попытка выжить в эпоху непростой экономической ситуации в мире?
Ж.К. С самого начала своего существования мы заточены на то, чтобы меняться вместе с эпохами, вместе с потребительским запросом. Мы начинали с производства курительных трубок, но давно уже их не производим. Когда-то мы специализировались на мужских кожаных аксессуарах, а теперь для нас важнее всего женские сумки, и с каждым сезоном растет роль одежды pret-a-porter.
Сегодня такое время, что в модной индустрии нет больше разделения на сумки и платья – это все единый рынок fashion, и мы это понимаем и движемся в данном направлении.
Но все равно это достаточно рискованный шаг. Как убедить потребителя покупать одежду под маркой Longchamp, когда в течение десятилетий он знал бренд по сумкам?
Ж.К. Из одежды лучше всего у нас продаются кожаные куртки, потому что да, потребитель доверяет нашей мягкой и легкой коже, с которой знаком не один десяток лет. И мы вводим прет-а-порте осторожно, в избранных магазинах по миру, постепенно завоевываем доверие клиента к новому для нас сегменту.
История, как известно, часто движется по кругу. Вы вернули себе мужские аксессуары, которые не выпускали много лет. А трубки не вернете?
Ж.К. Пусть трубки останутся нашей историей, пусть хранятся в архиве. Дед обшивал их разной кожей, продавал в табачной лавке... Эти трубки имели огромный успех после освобождения Франции во Второй мировой, когда американские солдаты просили деда и его мастеров обшить их видавшие виды трубки кожей и везли эти элегантные вещицы домой в качестве сувенира с фронта. Трубки были нашей маленькой парижской гордостью. Вы в курсе, что после войны группа французских коммунистов отправилась с визитом в СССР и подарила одну Сталину? Не знаю, стоит ли вам писать об этом, захочется ли вашему читателю знать об этом.
Конечно, стоит, это же часть истории. А еще, полагаю, наш читатель захочет услышать от вас, какой сегодня главный «сумочный» тренд...
Ж.К. Тенденций много, и цветовых, и касающихся формы. Но, пожалуй, главный — микросумки.
Почему?
Ж.К. Потому что сегодня в большие сумки нечего класть. Весь мир умещается в телефоне. Не знаю, радоваться ли этому или просто принять как данность!
