Резать от души: как стать признанным мастером нэцкэ
Изначально назначение нэцкэ было чисто утилитарным. Традиционный японский костюм не предполагал карманов, а потому любые вспомогательные «емкости», например кисет, подвешивались на поясе с помощью шнурка, продетого через резной брелок, который служил противовесом.
Возникнув в XVII веке, к концу XVIII столетия нэцкэ стали играть больше декоративную, чем прикладную роль, чему способствовал и все возрастающий интерес со стороны европейских коллекционеров. Однако свой «родовой признак» – сквозное отверстие (химотоси), за которое можно было бы зацепить шнурок, – они сохранили до сих пор.
Сегодня главным предметом коллекционирования остаются старинные нэцкэ. Но благодаря работам современных мастеров, в числе которых и россиянин Сергей Осипов, это искусство живет, развивается, обнаруживает новые грани и находит новых поклонников и собирателей. Без фигурок, созданных Сергеем, не обходится ни одна заметная выставка нэцкэ в нашей стране. А как член International Netsuke Society Сергей Осипов известен всему миру.
По образованию вы инженер лесного хозяйства. А где вы учились рисованию? Как увлеклись нэцкэ?
Сергей Осипов Все сложилось достаточно своеобразно. Я с детства занимался рисованием – в школе, в разных художест-венных студиях. Мне были интересны живопись и графика – скульптура казалась чем-то непонятным. В эту сторону я даже не смотрел. Но прошло время. В лесном хозяйстве, где я на тот момент работал главным инженером, был сувенирный цех, который делал в том числе и объемные фигурки. Я подумал: почему бы не попробовать рисовать на объеме? И вот там-то я впервые почувствовал, что могу это делать.
А потом, где-то в начале 1990-х, мне в руки попал набор открыток с изображением нэцкэ из коллекции Эрмитажа. И я вдруг очень захотел сделать что-то подобное. Так я и вырезал свое первое нэцкэ, по картинке: Дзё и Уба – старик и старуха. Мне понравилось, я вырезал что-то еще. Но тогда это не было настоящим увлечением нэцкэ, меня просто заинтересовал этот жанр резьбы.
Одним словом, вы «подсели».
С.О. Да. Вообще с художественной точки зрения Япония меня всегда впечатляла. А потом меня пригласили поучаствовать в выставке нэцкэ, которая проходила в Киеве. И я специально для этой выставки сделал несколько работ. Выставку посетил посол Японии на Украине, и организаторы предложили ему выбрать что-нибудь в подарок принцессе Такамадо, которая, как оказалось, коллекционирует нэцкэ. Посол выбрал мою работу и увез ее в Японию.
А что это была за работа?
С.О. «Коралловая рыбка», ярко-красного цвета. Она была вырезана из дерева и покрашена. Это было осенью 2003 года. А в 2004 году принцесса Такамадо сама нашла меня через интернет. С тех пор мы дружим. Тем более что у нас есть еще одно общее увлечение – она президент BirdLife International, международной организации по защите птиц, а я давно увлекаюсь фотографированием птиц. Принцесса Такамадо вообще очень многое мне подсказала в плане стилистики. Она мне постоянно говорила: «Сергей, нужно делать нэцкэ меньшего размера, меньшего…», «У японцев ручки маленькие, это слишком большое нэцкэ…» – вот в таком духе. Она купила у меня более десятка работ.
То есть вы все постигали на практике?
С.О. Да. Я ничего серьезного не оканчивал, читал от корки до корки книги по рисунку и живописи и все пробовал. Я из семьи военного, каждые четыре-пять лет – новое место. Все время чащи лесные. Я вырос среди природы: на севере Мурманской области, севере Вологодской области. Целыми днями пропадал в сопках: мне это было очень интересно. Лесная жизнь, болота, камни, лужи бездонные с прозрачной водой – это всегда приводило меня в трепет. И японцы все эти вещи чувствуют. Возможно, здесь я и вошел с ними в резонанс.
Насколько ваше искусство – японское?
С.О. Это такой синтез внутренний. Если я беру чью-то работу, то чувствую, японская она или нет. А свою работу адекватно оценить не могу. И теперь отталкиваюсь от мнения людей, которые в этом деле специалисты. Вот коллекционеров, которые 20–30 лет собирают старинные нэцкэ, спрашиваю, и они отвечают: да, это очень японская вещь. Принцесса Такамадо говорит: да, у вас очень японские работы. Все, для меня этого достаточно.
Читала, что вы используете технику «текущих ручьев». Это вы ее так назвали?
С.О. Да, это я назвал. Есть у меня коллега в Великобритании. Как-то он прислал мне рога дикой лани – там происходил отстрел генетически дефектных животных. Так вот эти рога были совершенно немыслимой формы: корявые, крученые. И тогда я впервые попытался максимально вписаться в эту форму, вынуть все то, что в ней есть. Как ручей, который, обтекая любые препятствия, повторяет рельеф.
Я использую два типа резьбы. Первый – когда я из бивня слона, например, вырезаю кубик и дальше работаю с ним. Здесь я диктую то, что получится в итоге. Второй – техника текущих ручьев, когда я полностью подчиняюсь материалу. И вот это самое интересное. Тебя ведет форма материала, его фактура. Ты должен сделать минимум изменений, но выявить образ.
Вы не повторяете ваши фигурки?
С.О. Только иногда, по большой просьбе. И то – получается не копия, а скорее авторская версия. Ну это неинтересно – повторять. Столько идей!
А сколько времени занимает работа над фигуркой?
С.О. У нэцкэ есть один большой минус – они очень долго делаются. Идеи возникают быстро, и заказчики находятся быстро – а на работу уходит от двух недель до двух месяцев. Две недели требуется на что-то более-менее простое. В любом случае мне обязательно нужно привести итоговый результат в соответствие с моим внутренним ощущением. Когда я стартую, то чувствую, чего хочу. Но когда что-то не получается, работа стопорится и я порой долго не могу понять, что же пошло не так. На эти поиски уходит время.
Есть ли тема, которую вы использовали первым?
С.О. Да нет, все уже было испробовано до меня. Хотя – единственное, чего никто никогда не делал, – кролик со своим отражением в воде. Это мой вклад.
А как же лесное хозяйство?
С.О. Я давно ушел из этой области. Занимаюсь только нэцкэ. Тем, что у меня получается лучше всего.
