Большой экран или стриминг: кино после пандемии
В мае этого года в России прошел третий фестиваль коммуникаций, медиа и дизайна Telling Stories. И впервые мероприятие полностью состоялось в онлайн-формате. Организатором фестиваля стал факультет коммуникаций, медиа и дизайна НИУ «Высшая школа экономики», поэтому его основными темами были идеи, инновации и современные технологии креативных индустрий. В качестве спикеров выступили Пол У. С. Андерсон (британский режиссер и продюсер, создатель серии фильмов «Обитель зла»), Валери Стил (американский историк моды, куратор и директор музея в Технологическом институте моды), Ричард ван дер Лакен (голландский дизайнер), Ярослав Кузьминов (ректор НИУ «Высшая школа экономики»), Зельфира Трегулова (генеральный директор Государственной Третьяковской галереи), Валерий Федоров (российский политолог и социолог, гендиректор ВЦИОМ) и др.
«Онлайн-мероприятия стали неотъемлемой частью современной жизни. Telling Stories – потрясающее событие, которое дает возможность конструктивного диалога о тенденциях и прогнозах развития креативных индустрий, – отметил Пол У. С. Андерсон. – Для меня это хорошая возможность поделиться своим опытом с российской аудиторией». Мы не могли не воспользоваться таким шансом и поговорили с режиссером не только о кино.
Как вы себя ощущаете в новых для всех нас условиях?
У нас раннее утро, светит солнце, у меня есть гигантская кружка кофе – поэтому у меня все в порядке сегодня.
А как вы лично относитесь к тем изменениям, с которыми мы все столкнулись?
То, что сейчас происходит в мире, ужасно. Что касается меня лично… вы, возможно, знаете, что три с половиной месяца назад у меня появился еще один ребенок, я провожу много времени дома и часто меняю подгузники. (Смеется.)
А что происходит с вашими проектами? Заморозили какие-то из них в связи с текущей ситуацией?
На самом деле, сейчас полная неразбериха в киноиндустрии. У меня есть фильм, который я только что завершил, прямо накануне пандемии, – «Охотник на чудовищ». Он основан на очень известной и успешной видеоигре от Capcom. Это проект, который я делал с удовольствием. Мы начали обсуждать идею фильма с Capcom 10 лет назад, это был очень долгий процесс по созданию. Потом сняли кино в Африке год назад. И целый год занимались постпродакшном, потому что там много монстров, 12 месяцев занял постпродакшн! Мы только-только его закончили, и 3 сентября должна была состояться премьера. Естественно, ее отменили, и мы не знаем, когда будут открыты кинотеатры, сколько людей будет ходить туда, будут ли они вообще туда ходить, сколько времени уйдет на то, чтобы все вернулось в обычное русло. Я надеюсь, что все наладится.
Другие проекты, которые я хотел начать, тоже пришлось отложить. Я мог бы о них рассказать, но, наверное, чуть позже.
Говоря о новой норме, готовы ли вы к ней, например готовы ли сделать премьеру «Охотника…» на стриминговых сервисах? Или вы считаете, что ваши фильмы созданы только для того, чтобы их смотрели на большом экране?
Я делаю кино для большого экрана. «Охотника на монстров» мы снимали в Африке, в пустынях Ливии. Это потрясающие, невероятно красивые места. И естественно, они гораздо лучше воспринимаются на большом экране. Конечно, я понимаю, что сейчас мы смотрим фильмы дома. Но я считаю, что сначала мы видим фильмы в кино, а потом у них есть вторая жизнь, когда их пересматривают дома. Нужно учитывать и то и другое.
Но если честно, мне больше нравится большой экран, и я работаю для большого экрана. Иногда это даже влияет на темпы монтажа, в зависимости от того, для какого экрана вы делаете. Если экран маленький, информация воспринимается быстрее, лучше. Если экран большой, то ты стремишься замедлить восприятие информации.
Что вы будете делать, если крупный формат будет недоступен в течение какого-то времени?
Я читал некоторые интересные исследования на эту тему. В них говорится о желании людей вернуться к старой жизни. Мне кажется, люди не побоятся вернуться в кино. Возможно, для этого потребуется какое-то время. Смерть кинематографа предсказывали уже не раз. В 50-х говорили: все, кино не будет, будет только телевидение. Но, как вы видите, ничего не произошло. Кино стало только лучше, сильнее, его стало больше. Стриминговые сервисы только создают дополнительные возможности для просмотра кино, например на мобильных устройствах. Но я не думаю, что они смогут заменить кино.
Измениться могут способы дистрибуции фильмов. В начале ХХ столетия, во время эпидемии испанки, многие прокатные компании оказались в сложной экономической ситуации, были объявлены банкротами. Но сейчас ситуация такова, что многие производители владеют собственными прокатными компаниями. Например, «Амазон» сейчас покупает AMC Cinema. И мне это кажется разумным решением, особенно для студий, которые занимаются потоковым вещанием.
Постучим по дереву. Надеюсь, мы действительно скоро сможем вернуться в кино. Кстати, про ваши фильмы – не думаете ли вы, что по сути вы были предвестником пандемии?
Разумеется, фильмы из серии «Обитель зла» очень похожи на то, что происходит сейчас. Но я ни в коем случае не считаю, что я визионер и предвидел будущее. Это все-таки были фильмы, основанные на одноименной игре. И мне кажется, как раз именно игры – а они появились в Азии – и засели в подкорке японского общества. Я спускался там в метро и был поражен, сколько людей ходили в масках! Я такого вообще никогда не видел! Сейчас, конечно же, все знают, что люди носят маски, и это абсолютно нормально. Но тогда это было для меня что-то новое, абсолютно новое. Как и многие жители западных стран, я был поражен, почему японцы так боятся подцепить что-то от меня. Но для них это был способ выразить уважение. Они защищали людей вокруг себя. Мне кажется, это интересный подход.
Стивен Содерберг сказал, что мы подходим к такой ситуации, когда опыт из всех таких фильмов может быть полезным. А вы что-то узнали полезное, может, чему-то научились у собственных персонажей?
Не уверен, что я научился чему-то полезному. Все-таки «Заражение» Стивена Содерберга – это другой мир. И «Обитель зла» – другой мир. Это научная фантастика, домысливание мира, в который мы добавляем определенные детали. Мы создаем другой мир, это не настоящий мир, а лишь одна из вариаций мира. Я не встречался с зомби, так что не думаю, что это на меня как-то сильно повлияло. Я не думаю, что можно извлечь какие-то уроки из этих фильмов. Но я уверен, что путешествия и знакомство с другими людьми, их культурой полезны для меня. Запрет на путешествия – вот это очень и очень тяжело.
Расскажите о вашем опыте в интернете. Интересен в первую очередь «Сквозь горизонт»…
Во-первых, это было потрясающее время. Мне было очень приятно делать этот фильм. «Сквозь горизонт» для меня очень важный фильм. И когда этот фильм вышел, он не оказался успешным с точки зрения продажи билетов. Не был провалом, но вызвал небольшое разочарование. Я помню, как я показал фильм Курту Расселу. Он посмотрел его и сказал: «Да забудь все, что говорят критики. Через 20 лет ты будешь рад, что сделал этот фильм». И он оказался прав. Фильм действительно уникальный. У него потрясающая фанатская база. И поэтому я могу делать фильмы про космос. Как только вы закончите хороший фильм про космос, легче сделать следующий фильм про космос. Да, мне понравился мой фильм «Сквозь горизонт». Но я как-то решил, что не хочу больше возвращаться в космос. Я снял, галочку поставил, но не более того.
Но потом я почитал сценарий к «Происхождению». Хотя я обычно сам все пишу. А тут читаю историю, которую написал не я. И понимаю, что персонажи, которых создал автор, тоже потрясающие, они убедили меня, что я должен вернуться к космосу, построить еще один космический корабль. Потому что космический корабль в истоках – это было и мое творение. Для меня это был тот мир, который я мог создать с визуальной точки зрения. И мне это очень нравится: я люблю создавать миры. Я вижу себя как создателя миров. Мне довелось работать с потрясающими актерами. Мне понравилась работа, конечный результат. И вы получаете моментальный ответ. Я думаю, даже на ютубе, когда вы выпускаете пилотный эпизод и получаете несколько десятков миллионов просмотров, это потрясающее чувство. Вы можете достучаться, дотянуться до людей, до такого большого количества людей. Для меня это очень хороший опыт. Минус, конечно, в том, что вы работаете с маленьким экраном. И я постоянно шучу, когда мы снимаем какой-то эпичный масштаб: «О, как классно это будет смотреться у меня на айфоне!» Но «Происхождение» изначально задумывалось для маленького экрана, и мне кажется, еще один полнометражный фильм был бы похож на «Сквозь горизонт». А этот сериал был другой. Были другие персонажи, переплетение их судеб. Это был очень интересный, пускай и другой опыт. Мне было очень приятно снимать этот сериал.
Получается, вам достаточно этого маленького ютубного окошка?
Честно говоря, мне не хватает крупного экрана. Это просто другой способ работы. Вы можете больше сфокусироваться на том, чтобы чаще показывать крупный план, лица. Это другой способ донесения информации. И именно поэтому я считаю, что телевидение никогда не заменит кино. И я даже не думаю, что они могут соперничать. До тех пор, пока кино и телевидение фокусируются на разных вещах, будет лучше.
Вы могли бы в деталях рассказать о нарративе кино и телевидения?
Я думаю, что на телевидении можно лучше сфокусироваться на развитии персонажа, показать более сложную интересную историю. В кино это происходит более сжато, потому что вы говорите об историях, которые должны заканчиваться. Вы должны все сказать, закончить свое высказывание. Вы должны прийти и сказать: вот это то, что я хотел сказать. Нужно постоянно заканчивать. Если висит ружье, оно обязательно должно выстрелить. И мне кажется, «Сквозь горизонт» не содержал этого ответа, и, возможно, это повлияло на коммерческую неудачу этого фильма. Людям нужна развязка. Люди приходят в кино, чтобы получить какие-то ответы. Не хотят выходить из кино и задаваться вопросами, а что там произошло, куда он уехал. Этим кино отличается от телевидения. На ТВ вы десятки лет можете смотреть на персонажей, чтобы достичь того же самого момента сопереживания, который вы получаете за несколько часов в кинотеатре. Я стараюсь делать это максимально сильно. Есть сильное, и есть слабое. Я работаю с более сильным изображением: много деталей, фокус на лица. Даже сам формат тоже важен. В кино можно работать с широким экраном, который мне нравится. Потому что два на сорок – это тот мир, который мы видим обычными глазами. Мы не видим мир глазами три на четыре или 16 на 9. Мы не видим мир квадратиками. Мы видим мир широким экраном. И это пропадает, если вы смотрите кино через телевизор. И людям это не нравится, они платят достаточно большие деньги, чтобы смотреть кино в кинотеатре. Моя сестра, например, далека от киноиндустрии, и ее бесит, когда на экране снизу и сверху эти черные полоски. «Зачем они это делают?» – возмущается она. Я старался ей объяснять про композицию, что создается образ, а ей это просто не нравится, и все, терпеть не может.
А как вы относитесь к геймификации и интерактиву в кино, например к тому, что зритель решает, как будет развиваться сюжет?
Я считаю, что это очень интересные начинания. Я тоже работаю с таким своего рода «гибким» нарративом. Эта гибридная форма интересна. Но я лично полагаю, что задолго до кинематографа – задолго до книгопечатания даже – люди сидели за костром и рассказывали истории. И в этом есть особая радость, мы все это любим. Если мы слышим хорошую историю, мы хотим узнать, что же будет дальше. В этом заключается предвкушение рассказа. Я не думаю, что люди хотят сидеть и додумывать, что будет дальше. Иногда, конечно, приятно самому решить, но мне кажется, в большинстве случаев интереснее послушать историю. И удивляться, и впечатляться, и поражаться ее развитию. Радость видеоигры сильно отличается от радости похода в кинотеатр и просмотра какой-то истории на большом экране.
Вы ведь любите играть в видеоигры и одновременно любите кино. Расскажите, чем они отличаются, в чем разница между нарративными структурами видеоигр и кино?
Я делал три фильма, основанных на видеоиграх. Наверное, больше, чем какой-либо другой режиссер. Моя голливудская карьера началась, когда я снял фильм «Мортал комбат». Я очень любил эту игру, я играл в нее еще на игровых автоматах. Поэтому я вложил свой внутренний мир в эту историю. «Обитель зла» – я сходил с ума по этой игре. Я играл в первые три части. Помню, за неделю я все их прошел и очнулся небритый, с красными глазами. И подумал: игра нравится, надо сделать фильм.
Если говорить про «Охотника на чудовищ», то мое желание сделать кино произросло из моей любви к видеоигре. Я влюбился в нее 15 лет назад, когда впервые увидел в Японии. И за пределами Японии тогда практически никто не слышал об этой игре.
Вообще моя любовь к играм очень сильно повлияла на мою кинокарьеру. Потому что эти игры стали историями. Но когда ты делаешь кино на основании видеоигры, ты должен порой принимать ответственные решения. Потому что это разные носители. Невооруженным глазом они могут показаться очень похожими. Современные видеоигры очень кинематографичны. Там есть классные видеовставки. Но радость игры – именно в механике игрового процесса. Если вы играете в «Охотника за чудовищами», вы получаете радость просто от того, что вы находите монстра и убиваете его в большой схватке. И это достигается через игровую механику. И вы можете делать это в игре снова, и снова, и снова, немножко с разным результатом. Но вы все время наслаждаетесь.
В кино нельзя все время показывать одну и ту же историю. Если бы я просто превратил полтора часа игры в «Охотника за чудовищами» в кино, кино было бы скучным. Потому что там просто были бы большие сцены схваток с монстрами. И все бы это быстро наскучило. Поэтому я никогда не принимал активного участия в создании видеоигр. Потому что я чувствую: качества, которые нужны, чтобы сделать хорошее кино, отличаются от качеств, которые нужны создателю хороших видеоигр. Точно так же хорошие гейм-дизайнеры никогда не соглашаются делать кино. Потому что тот мир, который вы создаете в игре, очень отличается от киномира.
Позвольте тогда последний вопрос: ваш собственный мир, ваша новая норма в нынешних условиях – какие они?
Моя новая норма – много-много звонков в Zoom типа вот этого. Рассказываю про кино. По бизнесу я провожу много подобных звонков. И я еще много меняю подгузники сейчас. Я все-таки отец, у меня трое детей.
Я искренне наслаждаюсь работой с людьми. Это часть моей жизни. Я люблю сотрудничество, сотворчество со 150 другими людьми, и каждый вносит свою лепту. Будь то оператор или актеры – каждый вносит свою лепту. Это самое интересное в работе. Одна из вещей, которая мне не нравится в изоляции, – это то, что ты не можешь оказаться в одном пространстве с людьми. Общение по Zoom, конечно, не может заменить прямого общения. Я с надеждой жду возвращения старой нормы.
