Человек, который рисует моду

Британский иллюстратор Дэвид Доунтон – о своей красивой и непростой работе

Дэвид Доунтон в общении оказывается неожиданно скромным, у него приятный мягкий голос, утонченный британский акцент и очень обширный словарный запас – некоторые слова мне пришлось искать в переводчике Google, чего со мной не случалось последние лет семь. Мы встретились в отеле Claridge’s, где Доунтон занимает позицию «художника-резидента». «Это всего лишь означает, что я рисую гостей, которых отель отбирает сам. Чаще всего это известные люди, сыгравшие роль в жизни легендарного отеля», – замечает Дэвид. 

Сам Доунтон живет за городом, а вырос в Кентербери – небольшом городке в графстве Кент. «Не думал, что стану художником, который творит ради искусства. В 70-е, когда я начинал, художник, творящий искусство, и коммерческий художник пересекались мало в отличие от сегодняшнего дня, когда Дэмиан Херст наиболее успешно смешал оба эти понятия. Я же смотрел на свое рисование как на навык, который хотел использовать, чтобы зарабатывать на жизнь. И брался за все». 

По словам Доунтона, в те годы у него не было особых карьерных планов. «Я просто постоянно работал, – признается Дэвид. – Рисовал очень много иллюстраций для женских романов, которые тогда печатали в журналах. И никогда не говорил нет, потому что каждый заказ – это решение проблемы, мне это нравилось. Я занимался этим до 37 лет». 

В какой-то момент творческая всеядность наскучила Дэвиду, но судьба была благосклонна к художнику: очень скоро он получил важный заказ от газеты Financial Times.

«Меня послали рисовать кутюрные показы в Париж. Дело в том, что я часто рисовал для модных журналов. Но обычно мне присылали фото одежды или одежду, в которую должна быть одета модель, которую я рисовал. Я никогда не видел живые фэшн-шоу! Мое первое шоу – Versace в отеле Ritz. Там были Наоми, Линда, Кристи Терлингтон. Казалось, что я попал на модный Суперкубок и мне дали ключи от волшебной страны. Но также у меня было ощущение, что я попал на свое место». 

Шоу в то время были экстраординарными, бюджеты – космическими. Настоящий гимн избытку!
Дэвид Доунтон

С тех пор Дэвид не пропустил ни одного кутюрного показа любимых брендов. И рисовал, рисовал, рисовал... «Мне всегда очень нравились шоу Кристиана Лакруа, хотя их было сложно рисовать: театрализованные силуэты, множество деталей, узоров, кружева, материалов, вышивки, цитаты к разным произведениям и слоям культур. И цвет! В плане цвета Лакруа – волшебник! Однажды я оказался за кулисами его шоу, где он выбирал цветные ленточки из каталога. Как птичка, вытаскивал из альбома ленточку за ленточкой – чирк, чирк, чирк. Я подумал, что он выбирает какие-то ерундовые, странные цвета, а затем совсем обнаглел и спросил: «Почему вы выбираете цвета, которые не соответствуют друг другу?» В ответ он сложил ленты вместе – я ахнул: это была симфония!» 

А вот шоу Ива Сен-Лорана, считает Доунтон, напротив, рисовать было легко: «Простые силуэты, легкие или, наоборот, очень четкие линии, магические цвета и их сочетания. Например, шоколадный и темно-синий. Как можно было придумать их сочетать?»

Любимое шоу Дэвида – показ Гальяно для Dior в январе 1998 года в Palais Garnier. «Там было танго, махараджи, сплошная экстравагантность. Бюджет – около 4 млн евро, продолжительность – 10 минут. Шоу в то время были экстраординарными, бюджеты космическими. Был жив Версаче, Сен-Лоран, Унгаро, Лакруа. Это было потрясающе!»

В 1998 году Доунтон впервые устроил выставку своих фэшн-иллюстраций. Работы были раскуплены моментально! К тому же на выставку пришла популярная тогда модель Мари Хелвин. «И вдруг я услышал свой голос, который сказал ей: «Вы бы хотели позировать мне для портрета?» – Дэвид округляет глаза. – И она ответила: «Конечно»! Она также попросила сделать из ее портрета открытки и отослала их Джоан Коллинз, Катрин Денев, Паломе Пикассо, Джерри Холл. После этого многие знаменитости захотели себе портрет от Дэвида Доунтона. Иман, Наоми, Линда, Кейт Бланшетт – они были одними из первых». 

Дэвид сразу же отметил интересную деталь: ни одна из его моделей не вела себя с ним как дива. Напротив, все показали себя с будничной, человечной стороны. Почему? «Всех этих женщин фотографировали столько раз, что на них уже могли бы быть дырки, – смеется Дэвид. – Поэтому про фотографию зачастую они знают больше самого фотографа. А про рисунок они знают гораздо меньше, чем про фотографию. Поэтому, если они соглашались на портрет, они в каком-то смысле отдавали себя в мои руки. Ни с одной из них не было сложно». 

Сара Джессика Паркер, вспоминает Доунтон, пришла на портретную сессию в Claridge’s после долгого съемочного дня, села на диван и спросила: «А можно я просто сниму туфли и посмотрю телевизор?» Катрин Денев добиралась до его студии через протестующих на улицах и проливной дождь. Ее не смогли довезти до точки назначения, пришлось великой французской кинозвезде небольшую часть пути пройти пешком. «Я уже собирался звонить и все отменять, но тут вошла Денев. Она была вся мокрая, но прошла в ванную и вышла оттуда – настоящая Денев!» – улыбается Дэвид. 

Сегодня Доунтон рисует только на бумаге и только с натуры (кроме портретов икон кино 60-х). Компьютер, по его словам, дает ему меньше свободы. Чтобы работа выглядела так, будто написана одним взмахом кисти, Дэвид сначала делает 20–30 наброс­ков с моделью, потом пробует 15–20 вариантов в студии. «Не показываю работу модели, пока картинка не будет нравиться мне самому». 

А еще Дэвид – автор двух книг. Одна – Portraits of the World’s Most Stylish Women (2015), в которой собраны портреты и занимательные истории о самых элегантных женщинах планеты. И вторая – Masters of Fashion Illustration (2010), в нее включены архивные документы и работы легендарных иллюстраторов моды. 

«Когда я начинал, Матс Густафсон (шведский иллюстратор моды 1970-х – Прим. ред.) много рисовал для Vogue Italia, – говорит Дэвид. – Но в целом модная иллюстрация была мне неизвестна, и я начал изучать биографии иллюстраторов прошлого и учиться у них. Изучал не только то, как они использовали цвета и формы, мне также было интересно знать, как они жили, как творили. Мне нравятся работы очень многих, но, если надо выбрать одного любимого, то это Рене Грюо. Однажды Валентино даже сказал мне, что я – Грюо сегодняшнего дня. Я был в экзальтации! Мне кажется, что Грюо максимально приблизился к гениальности в своем деле: его чувство графики и рисунка – уникальны, с 1945-го по 1980-й его работы – безупречны. А еще я люблю Антонио Лопеса, Марселя Верте и Рене Буше, который рисовал всех известных людей своего времени». 

Дэвид вспоминает встречу с вдовой Рене Буше с улыбкой: «Она рассказывала мне, как однажды Софи Лорен пришла к ним в номер в Hotel de Crillon, Рене нарисовал ее, и они пошли на ланч. В итоге кинозвезда съела не только свои спагетти, но и порцию редактора Vogue Денис Лоусон-Джонстон! Я, кстати, получил доступ к архиву Vogue и нашел телеграммы, в которых Буше говорит, что устал и останется в Ritz еще на пару дней – и счет выставлен Vogue. А еще я видел телеграммы, в которых он говорит, что сходил на Savile Row заказать рубашки – и вновь счет выставлен Vogue! Не знаю, платил ли Vogue за все это, но в те времена фэшн-иллюстраторы действительно были суперзвездами». 

В 2009 году Дэвид тоже работал с Vogue – рисовал обложку с актрисой Кейт Бланшетт для 50-летнего юбилея Vogue Australia. «Я до конца не был уверен, что рисунок не спрячут внутрь, ведь мне всегда говорили, что рисунок не продает журналы. Но обложка все же вышла в четырех вариантах. Это был самый быстрораскупаемый номер за историю журнала. Обложка получила звание лучшей обложки года. Но в целом сегодня журналы используют рисунок, когда нет возможности получить фото хорошего качества или когда хотят сделать что-то «новое». Однажды я был на шоу Гальяно для Dior в Париже, и одна из моделей, увидев, что я ее рисую, сказала: «О, это что-то новенькое!»  

Читайте также