Красный и пиксельный: как «Большой Париж» вдохновил Москву
Худой, живой, азартный, говорящий сто слов в минуту Вини Маас выглядит как увлеченный студент, хотя он один из самых ярких и уважаемых архитекторов современности и к тому же в 2018-м разменял седьмой десяток.
Ландшафтный дизайнер и градостроитель по образованию, преподававший в Йеле и MIT и работавший у Рема Колхаса, в 1993-м Маас с коллегами Якобом ван Рейсом и Натали де Фриз основал архитектурную студию MVRDV. После феноменального успеха голландского павильона на «Экспо-2000» в Ганновере бюро идет от одного достижения к другому. Жилой дом Wozoco в Амстердаме и там же – бутик Chanel с фасадом из стеклянных кирпичей, комплекс Peruri 88 в Джакарте, крытый рынок Markthal в Роттердаме – практически каждый проект MVRDV заставляет трепетать сердца ценителей архитектуры.
Господин Маас, вы проектируете в разных странах. Наблюдаете ли вы какой-то общий запрос к архитекторам со стороны общества?
Вини Маас Сейчас на повестке борьба с единообразием. Офисные небоскребы и спальные районы – сотни однотипных домов – это феномен мирового масштаба, такие есть в Нью-Йорке, Париже, Москве. Но сегодня у людей другие потребности: их беспокоит качество среды обитания, каждый хочет жить ближе к природе и на свой манер. Архитекторы должны придумать более гибкие стандарты проектирования.
Мы уже 10 лет занимаемся масштабными исследованиями, которые объединяем названием «вертикальная деревня». Изначально это были идеи для азиатских стран – Китая, Сингапура, Кореи, чьи города тотально застраивались гигантскими небоскребами, но вертикальные деревни вполне подойдут для Европы и Америки. Каждый человек хочет иметь дом мечты: одному нужна большая спальня, второму боулинг, третьему – кабинет с видом на садик.
И одновременно город жизнеспособен, если имеет большую плотность застройки. Я категорический противник субурбии – растянутых на десятки километров пригородов: они порождают проблемы с трафиком, и как следствие, загрязняется воздух, ухудшается экология. Но как жить одновременно и в городе, и в собственном доме?
Современные строительные технологии позволят собрать индивидуальные форматы жилья и поставить один над другим, заключить в невидимый блок. В таких домах зелень растет на фасаде, входные двери располагаются на разных уровнях, люди могут общаться с соседями через окно. Там больше возможностей для социальной жизни, чем в домах-коробках. В 2012-м мы показали выставку «Добро пожаловать в вертикальную деревню!» в нескольких европейских и азиатских городах. А в 2018-м выиграли конкурс на штаб-квартиру компании Vanke в китайском Шэньчжэне, в которой свои идеи мы воплотили на практике. Там 167 000 кв. м офисных площадей и жилья…
Неужели все квартиры разные?
В.М. До такой степени индивидуализации мы пока не дошли. Но комплекс состоит из 8 блоков, каждый имеет свой образ, ось и высоту, друг к другу они повернуты под разными углами, на крышах разбиты сады, вокруг парк, там хватает разнообразия.
Если от Китая перейти к России: ваш проект Red7 уже реализуется. Какие задачи вы решали, создавая его образ?
В.М. Red7 находится в историческом центре, на пересечении Садового кольца и проспекта Сахарова. Его ближайшие соседи – конструктивистский дом Наркомзема Алексея Щусева и здания Центрсоюза – работа архитектора Ле Корбюзье. И мы эту историю – большой масштаб, красный цвет – поддержали. Red7 – дом mixed-use (смешанных функций): в нем будут квартиры, офисы, рестораны, магазины. Отдельные блоки, из которых состоит здание, напоминают пиксели. Они и сохраняют человеческий масштаб, и одновременно, собранные вместе, создают монументальный образ для города. Пиксельный прием мы считаем своим авторским know-how, мы использовали его в других проектах (штаб-квартире компании DnB NOR в Осло, комплексе Valley в Амстердаме). Каждое здание неповторимо, в одном кирпичные фасады, в другом стекло, но результат всегда замечательный.
В 2011 году вас наградили орденом Почетного легиона за участие в проекте «Большой Париж». Вы не расскажете об этой работе?
В.М. В 2007-м этот проект был анонсирован как самая большая перестройка Парижа со времен барона Османа. Инициатором выступил тогдашний президент Николя Саркози, MVRDV была одной из дюжины команд, которых привлекли к работе. Мы предлагали реновацию и озеленение района Руасси, модернизацию центра за счет установки на крышах солнечных батарей. Самое грандиозное, чего удалось добиться, – это реконструкция транспортной системы Парижа, строительство новых веток метро, в том числе и скоростного. Сейчас реализация транспортной программы в разгаре. Насколько мне известно, проект «Большой Париж» стал триггером для реконструкции Москвы.
В последнее время вы у нас частый гость…
В.М. Я преподавал в школе «Стрелка», MVRDV участвовало в нескольких тендерах, в том числе и на реконструкцию Зарядья. Мне нравится Москва: здесь столько энергии!
Вы все еще преподаете в Делфтском университете?
В.М. Это не совсем преподавание. Я возглавляю исследовательскую лабораторию Why Factory и недавно подписал с университетом контракт еще на 10 лет, до 2030-го. Мы исследуем такие аспекты, на которые в рамках архитектурного офиса и коммерческих заказов нет времени и ресурсов. Студенты же с их энергией и энтузиазмом способны свернуть горы.
Изначально «вертикальные деревни» возникли как тема студенческих изысканий. Сейчас нас очень занимает трансформация интерьеров. Например, вы входите в многоквартирный дом – и пространство видоизменяется так, что перед вами возникает лифт, подымающий вас на нужный этаж. Когда такой необходимости нет, лифт задвигается в стену и пространство холла можно использовать для других целей. Или оптимальная квартира: сколько площади нужно современному человеку – 100–200 м? Может, достаточно 30, особенно если вы молоды и не обременены семьей. С помощью подвижных стен и мебели-трансформера можно бесконечно менять конфигурацию квартиры. Мы привлекли к сотрудничеству IKEA и сейчас отрабатываем механизмы: подымающиеся кровати, раздвижные стены.
У вас столько активностей. А что для вас самое важное – архитектура как бизнес, футуристические проекты?
В.М. Бизнес, конечно, важен, но за те почти 30 лет, которые существует наше бюро, бизнес разросся и устоялся. Мы начинали втроем – сейчас у нас семь партнеров, более 300 сотрудников, офисы в Париже, Шанхае и Роттердаме, и мы собираемся открывать еще один в Нью-Йорке. Я вступил в счастливое время, когда мои идеи могут быть быстро реализованы – и как проект, и как стройка. Каждый год заканчивается строительство нескольких объектов, и мы воочию видим, что же именно мы придумали.
В данный момент меня привлекают более глобальные вещи: как меняется человек, общество, города. Прогнозировать архитектуру на полвека вперед – моя любимая работа.
