Елки зеленые: как Новый год обрел свой колючий символ

Процесс «прививки елки» в России был долгим, противоречивым, а временами даже болезненным

Удивительно, но факт: в России до сих пор нет официально утвержденного национального дерева-символа. В поисковых системах можно найти упоминание о якобы подписанном Борисом Ельциным в 1999 году указе «о назначении ели национальным деревом Российской Федерации», но это всего лишь первоапрельская шутка, запущенная журналистами.

Более того, если зайдет речь о выборе деревянного символа страны, два популярных героя русского фольклора – береза и ель – наверняка не окажутся в числе победителей. Об этом можно судить, например, по тому факту, что на внесение в реестр старовозрастных деревьев – участников национальной программы «Деревья – памятники живой природы» по всей стране претендуют всего десять елей. В перечень может попасть дерево старше ста лет, причем его возраст должна подтвердить специальная комиссия. В итоге в реестре удивительных деревьев – отличающихся необычной формой, высотой, связанных с историческими событиями и преданиями – лишь одна ель. Правда, березам уделено еще меньше внимания: на включение в реестр старовозрастных претендуют семь деревьев разных видов, а удивительных берез по всей стране не нашлось ни одной. Для сравнения: лиственниц и сосен в этих списках по нескольку десятков, а дубов и вовсе – более сотни.

«Мы работаем с заявками, которые нам подают желающие, никаких ограничений по породе деревьев не ставим. Больше всего у нас дубов, возможно, потому, что они масштабнее и производят сильное впечатление», – объяснила координатор по международным и региональным связям проекта «Деревья – памятники живой природы» Нина Данилова.

Ель (европейская) все-таки получила признание: она стала символом Подмосковья

Когда в 2014 году Минприроды провело всенародное голосование по выбору в российских регионах деревьев-символов, которые хотели высаживать в специальных «Аллеях России», то по всей стране особой популярностью пользовались те же дубы, а еще липы, яблони, рябины. Символом Москвы стал дуб черешчатый, Санкт-Петербурга – клен остролистный, Республики Крым – можжевельник высокий, Севастополя – сосна Станкевича. Но и ель (европейская) все-таки получила признание: она стала символом Подмосковья.

Не наломать дров

Если же при выборе национального символа руководствоваться не эстетическим, а количественным принципом, то ели и березе точно опять не повезет. По данным Минприроды, самое распространенное дерево в нашей стране – это лиственница сибирская (Larix sibirica), занимающая огромные площади на востоке РФ. На нее приходится почти 40% от российских лесов. Потом следует сосна – около 20% лесов, и лишь затем береза и ель – на них приходится около 13 и 11% соответственно.

Зато береза и ель – особые для россиян деревья по своему культурному значению. В частности, именно береза всегда значилась символом света, весны, обновления и, наконец, родины. Для героя «Калины красной» Шукшина березы символизировали возвращение к нормальной жизни, в окружении берез Штирлиц тосковал по родине в культовой сцене «Семнадцати мгновений весны». За самой Россией закрепилось есенинское определение «страна березового ситца».

Процесс «прививки елки» в России был долгим, противоречивым, а временами даже болезненным

А вот история признания русской ели прошла сложный путь. «Процесс «прививки елки» в России был долгим, противоречивым, а временами даже болезненным», – писала доктор филологических наук Елена Душечкина в работе «Русская елка: история, мифология, литература». Веками отношение к ней менялось от поклонения до равнодушия и даже отвращения, и ей потребовалось триста лет плюс серьезный административный ресурс, чтобы превратиться из дерева сумрачного потустороннего мира в любимицу детей и главное рождественское, а потом и новогоднее украшение.

Символ вечной жизни

С глубокой древности у европейских народов вечнозеленые деревья символизировали вечную жизнь, бессмертие, были вместилищем сакральной жизненной силы, имели культовое значение. В Древней Греции ель была священным деревом Артемиды, у кельтов, хантов, удмуртов и многих других народов елям поклонялись и приносили жертвы, пишет Душечкина.

Новогодняя традиция украшать елку восходит к древним представлениям кельтов, эстов, литовцев, славян, финно-угорских народов о том, что особая жизненная сила и энергия этих деревьев может приближать весну, помогает плодородию и обещает благополучие, а духов, обитающих в зеленых ветвях, надо ублажать подношениями и подарками, напоминает автор.

В христианской традиции вечнозеленые деревья иногда рассматривались как символы Христа

В христианской традиции вечнозеленые деревья иногда рассматривались как символы Христа, отмечал французский философ Рене Генон. Не так уж удивительно, что после крещения германских народов обычаи и обряды, связанные с почитанием ели, начали постепенно наполняться новым смыслом и ель стали устанавливать в домах в канун Рождества Христова, отчего она получила название рождественского дерева – Weihnachtsbaum. Отсюда в XVII века она начала расходиться по миру, добравшись в том числе и до России, но повсеместно была признана в качестве праздничного символа лишь к середине века XIX.

Дерево предков

В России превращению ели в праздничное дерево мешали древние традиции. У северных народов страны ель считалось деревом предков, пишет известный карельский краевед, доцент Карельского государственного педагогического университета Виктор Ершов. Этнографические материалы разных народов подтверждают связь ели с миром мертвых. Например, по верованиям сибирских татар, ель – копия Мирового Древа и находится в Нижнем мире, к ее стволам царь мертвых и его сыновья привязывают своих коней. О принадлежности ели к иному миру свидетельствуют еловые рощи старинных кладбищ в Карелии, Коми, Архангельской области, продолжает он.

Елям веками приписывалась смертная символика: это было «похоронное дерево», соглашается Душечкина. Языческие верования нашли отражение в христианстве: иконы для кладбищенских часовен севера России традиционно писались на досках хвойных пород – еловых и сосновых, отмечает Ершов.

Этнографические материалы разных народов подтверждают связь ели с миром мертвых

В религиозно-магических представлениях финно-угорских народов ель была связующим звеном между мифологическими мирами – живых и мертвых – и потому широко использовалась в похоронной обрядности. До сих пор еловыми лапками устилают могилы, пол помещений, где прощаются с умершим, или дорогу, по которой несут гроб. Удмурты стегали друг друга еловыми ветками, возвращаясь с кладбища, чтобы не пустить духов в дом живых. Печорские староверы ассоциировали хвойный лес с потусторонним миром, запрещая ходить в него в одиночку.

Вместе с тем ель, как дерево предков, была связана с плодородием и благополучием. Это дерево в Ярославской и Костромской губерниях могло символизировать невесту – к ее дому нередко прибивали елочку, а сама невеста выносила украшенное деревце во время девичника. Ель использовалась в орнаменте на вещах, связанных с плодородием и благополучием, например на пряничных досках, полотенцах. Зеленые хвойные ветки бросали в подол молодой хозяйке, что должно способствовать семейному счастью и рождению детей. Хвойную ветку, украшенную лентами, возили в санях с чучелом масленицы или в дровнях возили еловое дерево в праздник Масленицы, перечисляет Ершов.

Сакральное значение ели было велико – в древности у финнов существовал ритуал слушания ели: человек, желавший разрешить сложный вопрос, проводил под ней ночь, надеясь получить ответ от духов. Гораздо дольше продержался у карелов и финнов обычай делать карсикко – особым образом обрубать сучья хвойного дерева, отмечая переходные события в жизни: как свадьбу, так и смерть почитаемого человека, указывал Ершов. Он пишет со ссылкой на рассказы местных жителей, что культ поклонения хвойным деревьям сохранялся в Карелии долгое время. Например, в поселке Винница еще в XX веке поклонялись пню на кладбище, оставшемуся от культовой ели, поднося ему молоко, шерсть, сало, свечи и деньги.

В древности у финнов был ритуал слушания ели: человек, желавший разрешить сложный вопрос, проводил под ней ночь, надеясь получить ответ от духов

В Центральной России дерево с темно-зеленой колючей хвоей, шероховатым на ощупь стволом, растущее по преимуществу в сырой и болотистой местности, не пользовалось особой любовью, утверждает Душечкина. Федор Тютчев в 1830 году писал, что в некоторых местах был даже распространен запрет на посадку ели около дома из опасения смерти члена семьи мужского пола, а из ели, как и из осины, запрещалось строить дома, приводит она примеры.

Смертная символика ели нашла отражение в пословицах, поговорках, фразеологизмах: «смотреть под елку» – тяжело болеть; «угодить под елку» – умереть; «еловая деревня», «еловая домовина» – гроб; «пойти по еловой дорожке» – умереть, приводит Душечкина примеры. По ее наблюдению, вплоть до конца XIX века ель без симпатии изображалась в русской поэзии и литературе. А ведь к тому времени прошло уже почти три века с попытки административным путем превратить ель в символ праздника.

Возвышение аутсайдера

Несмотря на то что Петр I своим указом еще от 20 декабря 1699 года повелел украшать Москву хвоей – по образцам деревьев, специально установленным у Гостиного двора, – обычай этот не прижился. После смерти царя елки стали убранством только питейных заведений – что превратило это дерево в символ кабака. Столетие спустя в Петербурге срубленными елочками украшали горки для катания или ледовые переезды через Неву, но в русских домах ели на Рождество не ставили.

Издававшаяся в Санкт-Петербурге газета «Северная пчела», подробно описывающая все популярные праздничные обычаи того времени, о рождественских елях не упоминала до 1830-х годов. Потом начала писать о милом, но необычном немецком обычае украшать деревья в сочельник. И лишь в 1840-х «елочная» тема прописалась на ее страницах: газета в подробностях рассказывала о самых модных способах устройства праздничной детской елки – лучших методах украшения, самых любимых подарках и т. д. Елки стали популярны благодаря моде на немецкую философию, поэзию и особенно на «елочные» рассказы Гофмана – «Повелитель блох» и «Щелкунчик», считает Душечкина.

После смерти Петра елки стали убранством только питейных заведений – что превратило это дерево в символ кабака

Спустя еще несколько десятилетий елка была окончательно реабилитирована: историк Вениамин Иофе, исследуя «литературную флору» русской поэзии XIX–XX веков, заметил, что «…ель и сосна, аутсайдеры XIX века, нынче становятся все более и более популярными». Ель рассталась с мрачноватыми образами начала века – вроде сологубовского «в тени косматой ели над шумною рекой качает черт качели мохнатою рукой»: в народном сознании они заместились радостными рассказами про то, как «елочка нарядная на праздник к нам пришла и много-много радости детишкам принесла».

Примечательно, что похожую трансформацию пережила и береза, «светлейшее из деревьев», считавшаяся в XIX столетии плебейским деревом, к XX веку она стала, как выразился философ Михаил Эпштейн, «растительным тотемом» России.

Исследователи признают, что огромный вклад в возвращение доброго имени ели внесли коммерсанты: производство рождественских подарков, украшений, устройство праздников приносило отличную прибыль. Пушистая зеленая елочка хорошо смотрелась на открытках и упаковках, поэтому ее изображения в праздничном контексте тиражировались миллионами, укрепляя новый имидж. Хотя, если разобраться, символическое значение ели осталось сродни тому, что придавали ей сотни лет обитатели древних северных лесов. Наряженная под Новый год елочка по-прежнему одновременно символизирует и обновление, и дань традициям предков.

В любом случае, ели повезло гораздо больше, чем еще одному обитателю болотистых низин России – осине. В русской культуре заступиться за нее было некому, она так и осталась деревом-изгоем, связанным с миром предателей и нечисти.

Читайте также